– Жалею, что иногда, а не всегда, – сказал МарленМихайлович. – Как подумаю об этой кошмарной светящейся бляди, так и непросыхал бы никогда с проломанной башкой. Попробуйте мой коктейль, товарищиштирлицы. Меня уже качает, как в море. Кстати, что это там за огни, прожекторы,мигалки? Может быть, уже началось?

– Когда начнется, мы будем знать, – сказалСергеев. – Тут всегда при норд-осте адмирал Вирен выводит свою эскадру натренировку, ну а нашим из Новороссийска тоже дома не сидится. Да и американцылетают, фотографируют. А на хуя? – спросил он всех присутствующих.

– Это ее дела, – загадочно усмехнулся МарленМихайлович и показал рукой движение большой рыбы.

Все засмеялись. Зазвонил телефон. В трубке послышался голосне кого-нибудь, а именно Андрея Лучникова. Он говорил очень торопливо:

– Марлен, мне удалось оторваться от Ти-Ви-Мига и отсвоего конвоя. Я в пятистах метрах от тебя у самого пляжа, в баре «Трезубец».Приходи немедленно.

– Однако у меня гости, – пробормотал МарленМихайлович. – Милейшая компания. Беседуем об Основополагающей.

– Я знаю, кто у тебя, – пробарабанил Луч. –Постарайся их обмануть. Это единственный шанс.

– Добре, добре, – хитровато засмеялся МарленМихайлович. – Мои любезнейшие гости очень заинтригованы. Сейчас я и вассюда притащу, дружище! Разыграем партию политического покера под рев норд-оста.Помните песню? «И битый лед на всем пути, и рев норд-оста, К коммунизму прийтине так-то просто…» – Он повесил трубку и весело глянул на «гостей». Разведчикисмотрели на него профессиональными взглядами. Бедняги, подумал МарленМихайлович, им кажется, что они все знают, что направляют события, между темнет, пожалуй, более неосведомленных и более жалких прислужников главной суки,Основополагающей.

– Лучников звонит, – сказал он.

У разведчиков профессионально не дрогнул ни один мускул,между тем как обвисший над стаканом «Сибирской» коммунист-нефтяник вскочил,разлил, уронил, задрожал девичьим трепетом.

– Он внизу, в баре. Сейчас приведу его сюда, –сказал Марлен Михайлович.

– Я этого не переживу, – пробормоталИгнатьев-Игнатьев.

– Миссис Парслей с ним? – быстро спросил Востоков.

– Он один. – Марлен Михайлович вышел из номера,прихватив с собой ключ, и заблокировал замок. Пока будут выбираться отсюда, мысмоемся, подумал он. Куда смоешься? – мелькнула мысль. – В море?

В холле отеля он подошел к дежурному городовому, показалсвой паспорт и пожаловался, что к нему, советскому дипломату, ввалилиськакие-то пьяницы и мешают отдыхать. Коп тут же побежал вызывать патруль.Нахалы, осмелились нарушить покой «советского товарища».

Марлен Михайлович между тем выбежал из отеля и рванул попустынной, короткой и темной улице, где кипели под яростным ветром можжевеловыекусты и светились лишь окна двух-трех баров. В конце улицы бухала и взлеталанад парапетом накатная волна норд-оста.

Тут только, почувствовав пронизывающий холод, МарлеиМихайлович сообразил, что он выскочил на улицу даже без пиджака, в однойжилетке. Он добежал до парапета, увернулся от очередного удара волны, увиделсправа и слева пляж, заливаемый пенным накатом, дикую пляску огней в черноммраке, подумал, что, может быть, это ночь окончательного решения всех проблем,весело спутал мокрые волосы и тогда заметил в цокольном этаже массивного ибезжизненного здания три светящихся теплых окна. Это был бар «Трезубец». Волнаостанавливалась в метре от его крыльца. Гибельная ночь осталась позади, кактолько он переступил порог: в теплом баре пахло крепким кофе, табаком, играламузыка.

Gonna make a sentimental journey

То renew old memories… -

напевал какой-то теплый успокаивающий басок.

Хозяин бара смотрел по телевизору хоккейный матч СССР –Канада. Рядом со стойкой сидел огромный пес-овчар с черной полосой по хребтине.Он дружелюбно осклабился при виде вбежавшего Марлена Михайловича. В углу намягком диване сидели Лучников и миссис Парслей.

– Боже мой, – засмеялся Андрей. – Ты мокрый ипьяный. Никогда тебя пьяным не видел. Cristy, look at my friend. He is a heavydrunk… [9]

Чистенькая и строгая миссис Парслей в застегнутой под горлокожаной курточке дружелюбно улыбнулась Кузенкову. Благодаря Ти-Ви-Мигу, всемуОстрову было известно, что в карманах куртки этой особы всегда помещаются двапистолета со снятыми предохранителями.

– Николай, – сказал Лучников бармену, – даймоему другу какой-нибудь свитер и стакан горячего рома.

– Николай, – сказал Лучников бармену через пятьминут, – дай мне и моему другу штормовки, мы хотим немного подышатьвоздухом.

Движением руки он пресек поползновение Кристины следовать заними. Они вышли в ревущую мглу и медленно пошли по узкой полосе ракушечника,которая еще оставалась между каменной кладкой набережной Третьего КазенногоУчастка и накатывающимися из мрака белыми гривами.

– Марлен! – прокричал Лучников на ухоКузенкову. – Дело сделано! Через неделю мы победим! Последний поллпоказал, что СОС получит более девяноста процентов!

– Гордись! – крикнул Марлен Михайлович.

– Меня тоска гложет! – ответил Лучников.

– Еще бы! – крикнул Марлен Михайлович. – Ведьты всего лишь жалкая рыба-лоцман для огромной бессмысленной светящейся акулы.

– О чем ты говоришь? – с испугом спросил Лучников.

Марлен Михайлович ничего не ответил, а только лишь большимоттопыренным пальцем показал в черное море и загадочно ухмыльнулся.

Лучников, удивившись на миг, тут же забыл об удивлении. Оншел вдоль могучих бетонных плит, весь мокрый, в переливающейся под бликамиогней штормовке, задумчивый и до странности молодой, настоящий герой народногоплебисцита, настоящий чемпион.