— Пойдем отсюда, позавтракаем в кафе, — сказала Соня.

Они молча поднялись в номер, оделись. Дима повесил Сонинусумку с ноутбуком на плечо, и только когда они вышли из отеля, спросил шепотом:

— Что это было?

— Не знаю, — также шепотом ответила Соня, — впрочем,догадываюсь. И ты догадываешься, но боишься себе признаться. Кстати, я такоеуже видела. У твоей подружки горничной Лойго с лицом происходило примерно тоже. Правда, волосы дыбом не вставали и проклятий она не изрыгала.

Машина уже ждала. Дима попросил шофера отвезти их вкакое-нибудь кафе, где можно позавтракать.

— А, все-таки достала вас мадам Эльза, испортила аппетит, —сочувственно заметил Фазиль, трогаясь с места.

— Мадам Эльза? — переспросила Соня. — Это кто?

— Администраторша. Жуткая баба. Весь город знает, что онаведьма. И у отеля репутация сомнительная. Хоть он и самый тут шикарный, а вотпусто в нем. Недавно швейцарец повесился, в люксе, на пятом этаже. Такой вродебы здоровый, жизнерадостный мужчина. Пьер де Кадо. Я возил его. У Йорубы были сним какие-то дела по бизнесу, он прожил тут неделю и вдруг ни с того ни с сегоповесился на поясе от банного халата. Только это сугубо между нами.

— В люксе на пятом этаже, меня как раз там поселили, —пробормотала Соня.

Дима тут же вспомнил странное ночное видение,администраторшу в зеркале, с толстой белой веревкой в руке. Веревка была поясомот халата. Администраторша улыбалась и как будто протягивала Диме этот белыйпояс.

— Расследование проводилось? — спросил он.

— А как же! Все чин чином, из швейцарского посольствапредставители приехали, личный адвокат покойного. Де Кадо был миллионер, междупрочим. Вот сто пудов, это Эльза сделала.

— Что? Убила его?

— Ну нет, петлю из халатного пояса она ему на шею ненакидывала, стул из под ног не вышибала. Она вообще в номер не входила ипальцем к нему не прикасалась. Но все равно, считай, убила. Заворожила. Навелана него тоску смертную. Это она умеет. В девяностые у нее был элитный салонмагии. Эльза помогала бизнесменам решать всякие проблемы с конкурентами,кредиторами. И всегда все чисто. Не придерешься. Самоубийства, несчастныеслучаи.

— Почему же она бросила свой успешный бизнес? — спросилДима.

— Да потому, что клиенты ее тоже долго не жили. Все, кто кней обращался, потом спивались, садились на иглу либо крыша ехала так, что бралчеловек и убивал свою семью, жену, детей. А вот вам и кафешка. Тут хорошокормят и кофе варят, как в Италии. Сын хозяина мой одноклассник.

— Фазиль, пойдемте с нами завтракать, — сказала Соня.

— Спасибо, не откажусь.

В кафе было пусто и почти темно. Окна закрыты плотнымивишневыми шторами.

— А тут почему никого нет? — спросил Дима.

— Дорого. Да и не принято у нас утром в кафе кушать. Тольковечером или когда праздник какой-нибудь. Ну, если честно, плохи дела. Скоро имвообще придется продать бизнес. Ладно, вы садитесь, сейчас вам завтракорганизуем, лучше, чем у Эльзы, в сто раз!

— Я соберу твои вещи, тебе не надо больше заходить в этототель, — сказал Дима, когда они остались вдвоем за столиком.

— Ночевать где будем? В зоне, у развалин? — спросила Соня.

— Да хотя бы и там. Лишь бы не в отеле.

— Мг-м, ночью, после банкета, из президентского дворца, ты всмокинге, я в вечернем платье, поедем в степь?

— Ничего страшного. После банкета переоденемся в нормальнуюсвою одежду, Фазиль нас отвезет.

— Ладно, это не наши проблемы. Я просто позвоню Кольту.

— Бесполезно. У него отключены оба телефона.

— С охраной не хочешь связаться?

— Уже связался. Валера Кожухов заболел, температура тридцатьдевять, ангина.

— Да, я заметила, ему еще в самолете было плохо. А второй?Забыла, как его зовут.

— Денис Нестеренко. Шеф рано утром отправил его в аэропорт,встречать Светика.

— Светик, дочка Петра Борисовича, которая на обложке ввасильках, «лучистое сиянье доброты»?

— Она самая. Заслуженная артистка России. Балерина,киноактриса, писательница. Теперь, оказывается, еще и политик. Денис рассказалмне последнюю новость. Светик скоро станет депутатом Думы от Партииобщечеловеческих ценностей.

Подошел Фазиль вместе с маленьким пухлым юношей в строгомсером костюме.

— Вот, знакомьтесь, Рустамка, мой друг.

Рустамка смотрел на Соню и смущенно улыбался.

Он выглядел значительно младше Фазиля. Лицо у него былосовсем плоское, круглое и белое, как полная луна. Глаза узкие, как две темныетрещинки. Густые смоляные волосы подстрижены бобриком. Он очень хотел сказатьчто-то, но у него получилось только «Д-д-до-бр…», он смутился еще больше ибыстро заговорил по шамбальски.

— Рустамка, когда по русски говорит, сильно заикается, —объяснил Фазиль, — он хотел сказать вам «доброе утро». И еще, он предлагает,если вы решили от Эльзы съехать, тут при кафе маленькая частная гостиница,всего семь номеров. Можете жить, сколько хотите, два номера в вашемраспоряжении.

Рустамка радостно закивал, заулыбался, и ему удалосьпроизнести, с большим усилием:

— П-п-переезжайте с-с-сегодня! — и заговорил по шамбальски.

Фазиль слушал, кивал, улыбался, хмурился. Соне показалось,что в монологе Рустамки несколько раз прозвучало имя Дассам.

Явился официант, огромный детина с лицом фарфоровогокитайского болванчика. Стол заполнился немыслимым количеством еды. Рустамзамолчал на полуслове, Фазиль почему-то не стал ничего переводить приофицианте.

— Рустам, зачем столько всего? Мы же лопнем, — сказала Соня.

— Не обижайте его, все съедать вовсе не обязательно, ноотказываться, когда подают на стол, нельзя, — быстро прошептал ей на ухоФазиль. — Попробуйте, это наше национальное блюдо, жареный сыр из кобыльегомолока, — произнес он громче, — надо вот так, в лепешку завернуть.

Он принялся показывать, как едят жареный сыр. Рустам отошел,не сказав больше ни слова. И только когда исчез официант, Фазиль стал объяснятьшепотом:

— У нас активно давят малый бизнес, отец Рустамки с трудомдержится, его заставляют брать на работу, кого он не хочет. Вообще-то это оченьдавняя история. Тут, в степи, идет вечная война двух кланов, все люди делятсяна вудутов и шамбалов. Я шамбал, Рустам шамбал. А вот этот парень, официант,вудут. И Йоруба тоже вудут.