– Я освободился только в прошлом месяце. Я отсидел ещепять лет в Соледад и вышел в прошлом году. Потом шесть месяцев назад меняупрятали за хранение оружия. Но срок дали пустяковый. Теперь меня только чтовыпустили снова. Здесь в принципе неплохо. Думаю, что двоих из тех, кто живетздесь, ты знаешь.

– А за что ты получил пять лет? – спросил Уотерс,окидывая его взглядом. Старк носил длинные волосы, лицо у него былопотрепанное, украшенное множеством шрамов. Видимо, в детстве он частенькодрался.

– Меня повязали в Сан-Диего. Я перевозил наркотикичерез границу. На этот раз никто не пострадал.

Уотерс кивнул. Ему нравился этот парень, хотя он считал, чтотолько дурак может попасться снова. А заниматься тем, чем он, – последнее дело.Это означало, что его нанимали для переброски наркотиков через границу, а оноказался таким болваном, что позволил себя арестовать. Хотя рано или поздно всеони попадались. Ну, если не все, то большинство.

Когда Уотерс встретил его впервые, его посадили в тюрьму засбыт наркотиков. Ничего другого Старк делать не умел. Теперь ему было сорокшесть лет, и он торговал наркотиками с пятнадцатилетнего возраста, а употреблялих с двенадцати лет. Но когда он попал в тюрьму в первый раз, его обвинялитакже в сопричастности к убийству. Среди торговцев наркотиками кто-то кого-тообманул, в результате кого-то убили.

– Кто еще здесь? – спросил Уотерс. Для них этобыло нечто вроде членства в клубе. Братство людей, отсидевших в тюрьме.

– Здесь Джим Фри и еще несколько парней, которых ты знаешь.

Насколько помнил Карлтон Уотерс, Джим Фри отбывал срок вПеликан-Бей за покушение на убийство и похищение. Какой-то мужик заплатил ему,чтобы он убил его жену, а он провалил дело. В результате и он, и муж получилипо десять лет. Пребывание в Пеликан-Бей, а до этого – в Сан-Квентине считалосьв уголовном мире чем-то вроде окончания высшего учебного заведения. В некоторыхслучаях это приравнивалось к гарвардской ученой степени, которую имел ПитерМорган.

– Что ты теперь собираешься делать, Карл? – спросилСтарк, словно обсуждая проведение летнего отпуска или какую-нибудь деловуюоперацию, которую два предпринимателя решили осуществить совместными усилиями.

– Есть у меня кое-какие мысли. Мне нужно доложитьсясвоему уполномоченному по условному освобождению, и еще я хочу повидаться кое скем насчет работы. – У Уотерса в этой местности жила семья, и планысвидания он вынашивал долгие годы.

– Я работаю на ферме, укладываю в ящики томаты, –сказал Старк. – Работа сменная, и оплата приличная. Я хочу водить грузовик,но мне сказали, что нужно три месяца поработать укладчиком, чтобы они могли комне присмотреться. Если хочешь поработать, то им нужна рабочая сила, –любезно предложил Старк, стараясь помочь приятелю.

– Я хочу посмотреть, не найдется ли конторской работы.Слабенький я стал, – улыбнулся Уотерс.

Слабеньким он отнюдь не выглядел, а был в отличной форме,просто физический труд ему претил. Он хотел попробовать получить какую-нибудьработу получше. Если немного повезет, то вполне возможно, что это ему удастся.Снабженец, для которого он работал в течение последних двух лет, дал емублестящую рекомендацию, к тому же в тюрьме он вполне прилично овладелкомпьютером. А написав те статьи, он мог худо-бедно считаться писателем. Он всееще не отказался от мысли написать книгу о своей жизни в тюрьме.

Два приятеля посидели, поболтали немного, потом вышли изобщежития, чтобы перекусить. Входя и выходя, они должны были расписываться иобязаны были возвращаться к девяти часам вечера. Отправляясь с Малькольмом вкафетерий, Карлтон Уотерс испытал очень странное ощущение оттого, что сноваидет по улице, направляясь поужинать. Он не делал этого, в течение двадцатичетырех лет, с тех пор как ему было семнадцать. Больше половины своей жизни онпровел в тюрьме, а ведь он даже не нажимал на спусковой крючок. По крайней меретак он сказал судье, и заседателям так и не удалось доказать обратное. Теперьэто осталось позади. В тюрьме он научился многому такому, чему никогда ненаучился бы, не попади туда. Вопрос заключался в том, как применить полученныезнания. Этого он пока не знал.

Фернанда заехала в школу за Эшли и Сэмом, потом завезла Эшлина занятия в балетную студию и вернулась домой с Сэмом. Как обычно, Уилла оназастала на кухне. Дома он все время ел, хотя по нему этого не скажешь. Он былгибкий и сильный и уже более шести футов ростом. Аллан был ростом шесть футовдва дюйма, и она думала, что если Уилл будет продолжать расти такими жетемпами, то скоро догонит отца ростом.

– Во сколько начинается твоя игра? – спросилаФернанда, наливая Сэму стакан молока и ставя перед ним тарелку с печеньем;потом добавила яблоко.

Уилл ел сандвич, который, казалось, был готов взорваться отобильного содержимого: мяса индейки, помидоров и сыра. Все это было щедроприправлено майонезом. Мальчик явно не страдал отсутствием аппетита.

– Не раньше семи, – сказал Уилл. – Тыпойдешь?

Он взглянул на нее, делая вид, что ему это безразлично, ноона-то знала, что это не так. И всегда ходила на игры с его участием. Дажетеперь, когда на нее обрушилось столько проблем. Она любила быть всегда рядом сним, к тому же в этом заключалась ее работа. Или, вернее, заключалась допоследнего времени. Скоро ей придется делать что-нибудь еще. Но пока она былапо-прежнему мамой, занятой полный рабочий день, и обожала свою работу. Теперь,когда не было Аллана, она стала еще больше дорожить каждой минутой, проведеннойс детьми.

– Неужели ты думаешь, что я пропущу? – улыбнуласьона, стараясь не думать о новой стопке счетов. Казалось, их становилось скаждым днем все больше и больше и они увеличивались в стоимостном выражении.Она не имела понятия о том, сколько Аллан тратил, и о том, как она теперь будетэто оплачивать. Придется как можно скорее продать дом, сколько бы за него нидали. Стараясь прогнать эти мысли, она спросила Уилла:

– С кем вы играете?

– С командой из Марина. Они слабаки. Мы должнывыиграть. – Он улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, заметив при этом, чтоСэм съел печенье, а яблоко оставил.

– Съешь яблоко, Сэм, – сказала она, даже неповернув головы.

– Я не люблю яблоки, – пожаловался он. Это былочаровательный шестилетний малыш с ярко-рыжими волосами, веснушками и каримиглазами.

– Тогда съешь персик. Ты должен есть фрукты, а нетолько печенье, – сказала она.

Даже в разгар катастрофы жизнь продолжалась. Спортивныеигры, балет, легкая закуска, чтобы подкрепиться после школы. Все это шло своимчередом. Она делала все ради них, но и ради себя тоже. Только дети помогали ейпройти через все это.

– Уилл не ест фруктов, – сварливо заметил Сэм.

Дети у нее были разной окраски – так сказать, полный набор:Эшли была белокурой, как она, Уилл – черноволосым, как отец, а у Сэма волосыбыли ярко-рыжие – неизвестно, чьи гены следовало за это благодарить. Насколькоона знала, рыжих в роду ни с той, ни с другой стороны не было. С огромнымикарими глазами и щедрой россыпью веснушек малыш выглядел как мальчик с рекламыили персонаж мультфильма.