– Уилл, судя по всему, ест все, что имеется вхолодильнике. У него просто места для фруктов не остается.

Протянув Сэму персик и мандарин, она взглянула на наручныечасики. Было начало пятого, а у Уилла игра начинается в семь – значит, ужин онанакроет в шесть. В пять она должна заехать за Эшли в балетную студию. ЖизньФернанды состояла из множества мелких фрагментов. Так было всегда, но теперь, когдабольше некому было помочь ей, это было особенно заметно. Вскоре после гибелиАллана она уволила экономку и приходящую нянюшку, которая помогала ейуправляться с Сэмом. Она урезала все свои расходы и делала все, включая работупо дому, сама. Но детям, кажется, это нравилось. Они любили, когда мама всегдабыла с ними, хотя она знала, что они тоскуют по отцу.

Они сидели за кухонным столом, и Сэм жаловался на какого-точетвероклассника, который задирал его в школе. Уилл сказал, что ему на этойнеделе надо сделать задание по физике, и спросил, не найдется ли у нее моткамедной проволоки. Потом Уилл дал совет младшему брату относительно того, какобращаться с теми, кто тебя задирает. Он уже учился в средней школе, а двоемладших – еще в начальной. Уилл по-прежнему учился хорошо, у Эшли оценки сталихуже, а учительница первоклассника Сэма говорила, что он частенько плачет.

Дети до сих пор пребывали в шоке. Как и сама Фернанда. Ейвсе время хотелось плакать. Дети даже начали привыкать к этому. Когда бы Уиллили Эшли ни вошли в ее комнату, она всегда плакала. Она старалась не показыватьслез при Сэме, но он последние четыре месяца спал в ее кровати и иногда тожеслышал, как она плачет. Она плакала даже во сне. Эшли на днях пожаловалась Уиллу,что их мать больше никогда не смеется, даже почти не улыбается. И вообще сталапохожа на зомби.

– Она придет в норму, дай время, – сказал Уилл. Оночень повзрослел за последнее время и пытался занять в доме опустевшее местоотца.

Им всем требовалось время, чтобы прийти в себя, и Уиллпытался быть мужчиной в доме. Даже больше, чем следовало, как считала Фернанда.Летом он собирался поехать в спортивный лагерь, и она была за него рада. Эшлипредполагала отдохнуть на озере Тахо, где жили родители одной из ее подружек, аСэм должен был остаться в городе вместе с Фернандой и ходить в дневной лагерь.Она была рада тому, что дети пристроены. Это даст ей возможность подумать исделать то, что они наметили с адвокатом. Она надеялась, что дом удастсяпродать сразу же, как только будет объявлено о продаже. Конечно, для детей этобудет тоже большим потрясением. Она пока понятия не имела, где они будут житьпосле продажи дома. Но она знала, что рано или поздно все узнают о том, что кмоменту гибели Аллан был полностью разорен и имел огромные долги. Пока ейудавалось защитить его память, сохраняя это в тайне, но правда должна былавыйти наружу. Такую тайну нельзя хранить вечно, хотя она была уверена, что покаоб этом никто не знает. Некролог был составлен великолепно, и в нем до небеспревозносились его достоинства.

Она знала цену этим дифирамбам, но и знала, что Аллан, будьон жив, был бы этим доволен.

Около пяти часов, уезжая за Эшли, она попросила Уиллаприсмотреть за Сэмом. Потом поехала в балетную студию Сан-Франциско, где трираза в неделю занималась Эшли. Больше она не сможет себе позволить и этого.Когда все закончится, дети смогут лишь ходить в школу, иметь крышу над головойи пищу. От остального придется отказаться, если только она не найдет себекакую-нибудь высокооплачиваемую работу, что было маловероятно. Но это теперь неимело большого значения. Главное – что они были живы и вместе. Это было важнеевсего.

Фернанда без конца спрашивала себя, почему Аллан этого непонимал. Почему он предпочел умереть, но не признать свои ошибки, илиневезение, или просчеты, или все это вместе? Он был одержим какой-то деловойлихорадкой, которая привела его на край пропасти и падению в нее, от чегопострадали они все. Фернанда и дети предпочли бы иметь его, а не все эти деньги.В конечном счете ничего хорошего из этого не вышло. Остались воспоминания окаких-то приятных эпизодах, какие-то забавные игрушки, а также масса домов иапартаментов, которые были им не нужны. Покупка яхты и самолета всегда казаласьей бессмысленной экстравагантностью. Дети потеряли отца, а она потеряла мужа –не слишком ли это высокая цена за три года жизни в баснословной роскоши? Онахотела бы, чтобы он вообще не разбогател и они не уезжали бы из Пало-Альто.Именно об этом она думала, останавливая машину на Франклин-стрит, напротивбалетной студии. В этот момент из здания выпорхнула Эшли с балетными туфелькамив руке.

Даже в свои двенадцать лет Эшли с длинными прямымибелокурыми, как у Фернанды, волосами выглядела очень эффектно. У нее былитонкие черты лица, и фигурка обещала стать весьма привлекательной. Онамедленно, но верно превращалась из ребенка в девушку, и Фернанде хотелось,чтобы этот процесс протекал как можно медленнее. Серьезное выражение глазделало ее старше своего возраста. За последние четыре месяца все ониповзрослели. Фернанда, например, которой летом должно было исполниться сороклет, чувствовала себя столетней.

– Как занятия? – спросила она, обращаясь к Эшли,которая уселась на переднее сиденье.

Машины, скопившиеся позади них на Франклин-стрит, принялисьнетерпеливо сигналить. Как только Эшли пристегнулась ремнем безопасности,машина тронулась с места, и они направились домой.

– Все в порядке, – ответила Эшли.

Обычно она относилась к занятиям с энтузиазмом, но сейчасвыглядела усталой и вялой. Теперь всем им приходилось многое делать через силу.Самой Фернанде иногда казалось, что она в течение нескольких месяцев плыветпротив течения. Наверное, и Эшли испытывала то же самое. Как и все остальные,она тосковала по отцу.

– У Уилла сегодня игра. Не хочешь пойти? –спросила Фернанда, лавируя по Франклин-стрит в потоке машин, обычном для часапик.

Эшли покачала головой.

– Мне надо готовить домашнее задание. – Она покрайней мере старалась, хотя, судя по отметкам, это не всегда получалось. Фернандане отчитывала ее за это. Она и сама бы сейчас не смогла получать приличныхоценок.

– Мне надо, чтобы ты присмотрела за Сэмом, пока я будуотсутствовать. Договорились?

Эшли кивнула.

Раньше Фернанда никогда не оставляла их одних, но теперь этобыло невозможно. Не к кому обратиться за помощью. Быстро нажитое богатствоизолировало их от всех. Еще больше отдалила неожиданно наступившая бедность.Люди, с которыми они дружили долгие годы, стали чувствовать себя неловко споявлением этих бешеных денег. Их новый стиль жизни заставил друзей отвернутьсяот них. А гибель Аллана и проблемы, которые он ей оставил, отдалили ее от нихеще больше. Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал, в каком ужасном положении ониоказались. Она редко отвечала на звонки. Ей не хотелось ни с кем говорить.Кроме детей. И адвоката. У нее были все классические симптомы депрессии. Да икто, оказавшись на ее месте, смог бы избежать этого? Она неожиданно овдовела втридцать девять лет и вскоре должна была потерять все, даже дом. Единственное,что у нее осталось, – это дети.