Я понял. Мне стало противно и страшно, но я понял.

– Он, наверное, захочет остаться на казнь Коффи, но, еслиповезет, ему хватит и Делакруа. Постарайся, чтобы его поставили в команду.

Я собирался опять держать Перси в аппаратной, а потом втуннеле с автоматом, когда Делакруа повезут к санитарной машине, припаркованнойчерез дорогу от тюрьмы, но я отбросил этот план прочь, не задумываясь. Якивнул. Я чувствовал, что влезаю в авантюру, но мне было наплевать. Ради того,чтобы избавиться от Перси, я ущипнул бы дьявола за нос. Перси сможетучаствовать в казни, надеть шлем, а потом смотреть сквозь решетку и датькоманду Ван Хэю включить на вторую. Он увидит, как маленький французик помчитсяна молнии, которую он, Перси Уэтмор, выпустил из бутылки. Пусть получит своемерзкое мелкое наслаж-дение, если таковым для него является санкционирован-ноевластями убийство. Пусть потом отправляется в Бриар Ридж, где у него будет свойкабинет и вентилятор для охлаждения. А если его родственника по жене наследующих выборах не переизберут и этому парню придется узнать, что такоеработа в жестоком старом знойном мире, где не все плохие парни заперты заре-шетку и где иногда бьют по голове, – тем лучше.

– Ладно, – сказал я, поднимаясь. – Я поставлю его передДелакруа. А пока потерплю.

– Хорошо, – Он тоже встал. – А кстати, как твои дела? – Муределикатно указал в направлении моего паха.

– Кажется, лучше.

– Это здорово. – Он проводил меня до дверей. – А что там сКоффи? С ним не возникнет проблем?

– Я не думаю. Он будет смирным, как овечка. Он странный –странные глаза, – но тихий. Мы за ним следим. Так что не беспокойся.

– Ты, конечно, знаешь, что он сделал.

– Конечно.

Он проводил меня через приемную, где пожилая мисс Ханна, каквсегда, барабанила по «ундервуду», наверное, с каменного века. Я был рад, чтоухожу, чувствуя, что легко отделался. И было приятно сознавать, что я еще могупережить Перси, в конце концов.

– Отправь Мелинде целую корзину моей любви, – сказал я, – ине покупай ни корзинки беспокойства. Может, окажется, что все это лишь мигрень.

– Да уж, наверное, – ответил он, и губы улыбнулись подбольными глазами. Сочетание жутковатое. Что касается меня, то я вернулся в блок"Г", и начался новый день. Нужно было прочесть и написать бумаги,вымыть полы, раздать пищу, составить график дежурств на следующую неделю, и ещетысяча всяких мелочей. Но больше всего было ожидания, в тюрьме ведь этого такмного, так что с ним покончить нельзя никогда. Ожидание, когда Делакруа пойдетпо Зеленой Миле, ожидание прибытия Вильяма Уортона с оттопыренной губой итатуировкой «Крошка Билли» и более всего – ожидание, когда Перси Уэтморисчезнет из моей жизни.

Мышь Делакруа оказалась одним из таинств Божьих. До этоголета я никогда не видел мышей в блоке "Г", потом, после той осени,когда жаркой грозовой ок-тябрьской ночью Делакруа покинул нашу компанию,при-чем покинул таким отвратительным образом, что мне и самому вспоминать нехочется, Делакруа утверждал, что это он дрессировал мышь, вошедшую в нашу жизньс именем Вилли-Пароход, но я уверен, что на самом деле все было совсемнаоборот. И Дин Стэнтон так считает, и Брут. Они оба дежурили в ночь, когдавпервые по-явилась мышь, и, как сказал Брут, она была уже почти ручная и вдвоесообразительнее, чем этот французоид, который считает, что мышь принадлежитему.

Мы с Дином разбирали в моем кабинете прошлогодние записи иготовились писать сопроводительные письма свидетелям пяти казней, а потомсопроводиловки на сопроводиловки к еще шести, и так до двадцать девятого года.Нас, собственно, интересовало одно: довольны ли они обслуживанием? Я понимаю,это звучит дико, но это важная информация. Как налогоплательщики, они были нашимиклиентами, хотя и очень специфическими. Люди, ставшие среди ночи свидетелямитого, как человек умирает, должны знать, что существует очень веская причинадля этого, особая необходимость, потребность, и, если казнь являетсясправедливым наказанием, то эта потребность должна быть удовлетворена. Онипережили кошмар. Цель казни – показать, что кошмар окончен. Может это ипомогает. Иногда.

– Эй! – позвал Брут из-за двери, где восседал за столом вначале коридора. – Эй вы, скорее сюда!

Дин и я обменялись взглядами с одинаковым выражениемтревоги, думая, не случилось ли чего с индейцем из Оклахомы (его звали АрленБиттербак, но мы его называли Вождь, а Харри Тервиллиджер – Вождь Сырный Козел,потому что ему казалось, будто Вождь так пахнет) или с парнем по прозвищуПрезидент. Но потом Брут захохотал, и мы бросились смотреть, что произошло.Смех в блоке "Г" столь же неуместен, как и смех в церкви.

Старый Тут-тут, из надежных заключенных, который в те днизаведовал лотком с продуктами, был недалеко со своей тележкой, полной товаров,а Брут основательно запасся на всю долгую ночь: три сендвича, две бутылкишипучки и пара рогаликов. А также половина тарелки картофельного салата,который Тут, несомненно, спер в тюремной кухне, куда у него был, по всейвидимости, неограниченный доступ. Перед Брутом лежал открытый журнал дежурств,и, к великому удивлению, он его ничем пока не заляпал. Правда, он еще тольконачал.

– Что? – спросил Дин. – Что там еще?

– Похоже, в этом году юриспруденция штата раскошелилась надополнительную охрану, – сказал Брут, все еще смеясь, – посмотрите туда!

Он показал, и мы увидели мышь. Я тоже засмеялся, Динподдержал меня. Просто нельзя было удержаться, потому что эта мышь вела себякак охранник, контролирующий камеры каждые пятнадцать минут: крошечный пушистыйохранник, проверяющий, не пытается ли кто-то сбежать или покончить с собой.Сначала она просеменила немного вдоль по Зеленой Миле, потом повертела головойиз стороны в сторону, как бы проверяя камеры. Потом опять просеменила вперед. Ато, что несмотря на крики и смех было слышно, как храпят наши постояльцы,выглядело еще смешнее.

Обычная коричневая мышка, вот только странно так проверяющаякамеры. Она даже вошла в одну или две из них, легко пролезая между нижнимипрутьями решетки, да так, что многие обитатели нашей тюрьмы, нынешние ипрошлые, могли только завидовать. Правда, тем, естественно, всегда большехотелось вылезать.

Мышь не зашла ни в одну из занятых камер, только в пустые. Инаконец подошла почти совсем близко к нам. Я думал, она повернет обратно, ноона не повернула. Похоже, она нас совсем не боялась.

– Это ненормально, обычно мыши не подходят так близко кчеловеку, – слегка нервно заметил Дин. – Может, она бешеная?

– Господи, Боже мой, – сказал Брут с полным ртом, прожевываябутерброд с солониной. – То же мне, специалист по мышам. Мышевод. Ты видишь унее пену изо рта, Мышевод?