Никто не ответил. Женщина переводила взгляд своих несчастныхглаз с одного лица на другое. Какой-то толстяк шагнул было к ней, но женарывком дернула его назад и крепко схватила за запястье.

— Вы? — Спросила блондинка Олли.

Тот отрицательно покачал головой.

— Вы? — Обратилась она к Баду.

Бад накрыл рукой калькулятор, лежавший на прилавке, ипромолчал.

— Вы? — Повернулась она к Нортону, и он начал что-тоговорить своим сильным адвокатским голосом о том, что нельзя, мол, так, сломяголову… Женщина махнула на него рукой, и он смущенно замолк.

— Вы? — спросила она меня, и я снова взял Билли на руки,держа его как щит, будто пытался отразить этот ужасный взгляд сломленного бедойчеловека.

— Чтоб вы все сгорели в аду… — прошептала она. Невыкрикнула, а именно прошептала смертельно усталым голосом. Потом подошла кдвери и оттянула ее двумя руками.

Я хотел было окликнуть ее, но у меня пересохло во рту.

— Э-э-э, леди, послушайте… — произнес парень, накричавший намиссис Кармоди, и схватил ее за руку.

Женщина поглядела на руку. Парень, покраснев, отпустил ее, иона вышла на улицу. Туман поглощал ее, делая бесплотной, оставляя вместочеловека лишь размытый набросок фигуры на самой белой в мире бумаге, и никто непроизнес ни слова. Какое-то время она была как надпись «Держись правойстороны», плавающая в воздухе. Ее руки, ноги, светлые волосы стерлись, остал??сьтолько пятно красного летнего платья, казалось, танцующего в беломпространстве. Потом исчезло и оно, и никто не проронил ни слова.

Билли расплакался, сквозь слезы требуя маму, и я повел егопо одному из проходов, обняв за плечи. Мы остановились у длинного белогохолодильника с мясом, расположенного вдоль всей задней стены магазина. Я сел напол, посадил Билли на колени, прижал лицом к себе и стал успокаивать. Я говорилнеправду, которую обычно родители держат про запас для тех тяжелых случаев, тусамую неправду, которая так убедительно звучит для ребенка.

— Это не простой туман, — прохныкал Билли, взглянув на меняпотемневшими, полными слез глазами. — Да, папа?

— Да, думаю, это не простой туман, — здесь лгать я не хотел.

Билли начал клевать носом. Я не шевелился, опасаясь, что онснова может проснуться, но вскоре он заснул по-настоящему. Возможно, Биллиплохо спал сегодня ночью, когда мы легли все вместе в первый раз с тех пор, какон вышел из младенческого возраста. А возможно — при этой мысли внутри у менябудто пронесся холодный вихрь, — возможно, он предчувствовал что-то еще. Яположил Билли на пол и пошел искать, чем бы его укрыть. Почти все, оставшиеся вмагазине, до сих пор стояли у витрин, вглядываясь в плотный покров тумана.Нортон собрал небольшую группу слушателей и продолжал что-то говорить. БадБраун твердо стоял на посту, но Олли Викс уже покинул свое место у кассы.Несколько человек с испуганными лицами отрешенно бродили в проходах.

Через большую двойную дверь между рефрежераторным шкафом длямяса и охладителем пива я прошел в складское помещение, где за фанернойперегородкой ровно гудел генератор. Что-то здесь было не так. Сильно пахлодизельным выхлопом. Я двинулся к перегородке, стараясь дышать неглубоко, потомрасстегнул рубашку, задрал ее и закрыл нос и рот скомканной тканью.

Узкий длинный склад скудно освещали два ряда аварийныхлампочек. Повсюду стояли штабели коробок: пачки отбеливателя с одной стороны,ящики с безалкогольными напитками — с другой, дальше — упаковки макарон с мясоми коробки с кетчупом.

Я открыл задвижку на дверце генераторного отсека и прошелвнутрь. Машину окутывали маслянистые клубы голубого дыма. Выхлопная трубавыходила на улицу через отверстие в стене, и, очевидно, что-то забило ееснаружи. Я щелкнул выключателем: генератор чихнул, плюнул дымом, закашлялся иумолк, издав напоследок серию затихающих маленьких хлопков, напоминающих мнеупрямую пилу Нортона.

Аварийное освещение погасло. Оставшись в темноте, яиспугался и тут же потерял ориентацию. Выходя из отсека, я ударился носом охлипкую фанерную дверь, и сердце у меня екнуло. На входных дверях, ведущих насклад, имелись окна, но по какой-то причине их закрасили черной краской, отчеготемнота было почти полной. Я сбился с пути и наткнулся на штабель коробок сотбеливателем, которые тут же посыпались на пол. Одна из них пролетела у самогомоего лица. Невольно шагнув назад, я споткнулся о другую, растянулся на полу итак сильно ударился головой, что перед глазами у меня засверкали яркие звезды.Хорошенькое представление!

Некоторое время я лежал, ругая самого себя, и потиралушибленное место. Заставлял успокоиться, чтобы затем подняться и выйти на свет,к Билли…

Я осторожно встал, пытаясь взглядом найти карандашную линиюсвета между створками двери, и наконец увидел еле заметную царапину на полотнетьмы. Двинулся туда и тут же замер, услышав какой-то звук.

Мягкий скользящий шорох. Он прекратился, потом снова возникс легким осторожным постукиванием. Внутри у меня все обмерло, словно яволшебным образом вновь стал четырехлетним ребенком. Звук доносился не измагазина, а откуда-то из-за спины. Снаружи. Оттуда, где туман. Что-то скользилои скребло там по шлакобетону. Пытаясь, может быть, пробраться сюда.

А может быть, оно уже внутри и тянется ко мне? Может быть,через мгновение я почувствую, как это что-то ползет по моему ботинку илихватает меня за шею…

Снова раздался шорох. Теперь я был уверен, что звук шелснаружи. Но легче от этого не стало. Я с трудом заставил свои ослабевшие ногидвигаться. Потом звук изменился, и что-то проскребло в темноте. Сердце у меняекнуло, и я бросился вперед к тонкой вертикальной линии света, изо всех силударил по двери вытянутыми руками и вылетел в помещение магазина.

Несколько человек стояли у дверей, среди них был Олли Викс.Они испуганно отскочили назад, а Олли схватился за сердце.

— Дэвид! — выдавил он. — Боже… Ты что, хочешь лишить менядесяти лет… — И тут он он увидел мое лицо. — Что с тобой?

— Ты слышал? — спросил я, и собственный голос показался мнестранным — высоким и визгливым. — Вы ничего не слышали?

Они, конечно, ничего не слышали. А сюда пришли простопосмотреть, почему не работает генератор. Пока Олли все это мне объяснял,появился носильщик Норм с охапкой батареечных фонариков и с любопытствомпоглядел сначала на Олли, потом на меня.

— Я отключил генератор, — сказал я и объяснил почему.

— А что ты слышал? — спросил один из мужчин, работавший вгородском управлении дорог. Звали его Джим… Фамилию я тогда не вспомнил.