Норм упал на бетонную платформу, лихорадочно пытаясьуцепиться за что-нибудь еще. Взгляды наши на секунду встретились: я видел, чтоон понимает, какой конец ждет его. И через мгновение клубок щупалец,подпрыгивая и перекатываясь, потянул Норма в туман. Он издал последний исдавленный крик и исчез.

Я нажал кнопку рукояткой швабры, мотор взвыл, и дверьзаскользила вниз: коснулась сначала самого толстого щупальца, того, что ползлов направлении Майрона, сдавило его, потом порезало. Брызнула черная жижа.Щупальце бешенно забилось, заметалось по складу словно огромный невероятнойтолщины кнут. Потом вдруг сплющилось, скользнуло под дверь и исчезло. Остальныетоже начали отползать.

Одно из щупалец тянуло за собой пятифунтовую упаковкусобачьих консервов и никак не хотело ее оставлять. Опускающаяся дверь разрубилаего надвое и с тяжелым стуком стала на место. Отрубленный кусок щупальцаимпульсивно сжал упаковку, и по складу во все стороны разлетелись коричневыекуски собачьего концентрата. Щупальце забилось на полу, словно рыба,выброшенная на берег. Оно сжималось и раскручивалось, но с каждым разом всемедленнее, до тех пор, пока не замерло совсем. Я ткнул его рукояткой швабры, итрехфутовый кусок щупальца хищно сжался вокруг нее, потом обмяк и упал.

Все стихло, только генератор продолжал гудеть и надрывноплакал за фанерной перегородкой Олли. Через открытую дверь я видел, как онраскачивается на стуле, закрыв руками лицо. Затем я осознал, что слышу ещекакой-то звук. Мягкое скользящее шуршание, которое я слышал раньше, толькотеперь оно стало в десять раз сильнее: щупальца за загрузочной дверью,пытающиеся проникнуть в помещение.

Майрон сделал несколько шагов в мою сторону.

— Послушай… — начал он. — Ты должен понять…

Я ударил его кулаком в лицо, и от неожиданности он даже непытался защититься. Удар пришелся под нос. Верхнюю губу расплющило, из разбитойгубы потекла кровь.

— Ты убил его! — задыхаясь, крикнул я. — Ты хорошо видел,что произошло? Ты видел, что ты наделал?

Я принялся бить его, нанося удары и левой и правой, но нетак, как учили меня в секции бокса в колледже, а просто наотмашь. Он отступал,отбивая часть ударов в каком-то оцепенении, вызванном, может быть, чувствомвины. От этого я злился еще больше. Я расквашивал ему нос, посадил синяк подглазом.

— Послушай… — продолжал твердить он. — Послушай, ну послушайже…

Не знаю, как долго я лупил его, но тут кто-то схватил меняза руку. Я вырвался и обернулся.

Это оказался Олли. С круглым смертельно бледным лицом,темными кругами под глазами, еще влажными от слез.

— Ты и твой приятель — глупое дерьмо! — прорычал я.

— Не надо, Дэвид, — попросил он. — Не бей его больше. Этоничего не изменит.

Джим с ошарашенным видом стоял неподалеку. Я со злостью пнулногой какую-то коробку, она ударилась о его ботинок и отскочила.

— Хватит, Дэвид, — сказал Олли устало. — Успокойся.

— Вы, два дурака, убили этого парня.

Джим смотрел себе под ноги. Майрон сидел на полу, держась засвой «пивной» живот. Я тяжело дышал, кровь стучала в висках, меня била дрожь. Ясел на картонные коробки, сидел какое-то время не двигаясь, чувствуя, что илипотеряю сознание, или меня стошнит, или случится еще что-нибудь.

— Ладно, — тупо произнес я. — Все.

— Хорошо, — сказал Олли. — Надо придумать, что делатьдальше.

— Выключи генератор для начала.

— Да, давайте сматываться отсюда, — добавил Майрон, глядя наменя виновато. — Мне жаль, что так получилось с этим парнем. Но ты долженпонять…

— Ничего не хочу понимать. Вы с приятелем идите обратно вмагазин, но ждите нас прямо тут, у пивного охладителя. И никому ничего неговорите… Пока.

Они пошли, не споря, и, прижавшись друг к другу,протиснулись в дверь. Олли заглушил генератор, но за секунду до того, как светпогас, я увидел брошенную на ящик с пустыми бутылками стеганую тряпку, вродетех, что грузчики обычно подкладывают под хрупкие предметы, прихватил ее ссобой.

Шаркая ногами, и на что-то натыкаясь, Олли выбрался изгенераторного отсека. Как большинство людей с лишним весом, он дышал тяжело ичуть с присвистом.

— Дэвид? — Его голос немного дрожал. — Ты еще здесь?

— Здесь, Олли. Осторожно, тут кругом эти коробки сотбеливателем.

— Угу.

Я наводил его голосом, через полминуты или около того онпротянул в темноте руку и схватил меня за плечо. Судорожно, с облегчениемвздохнул.

— Черт. Давай выбираться отсюда. Здесь темно и… Паршиво.

— Да уж, — сказал я. — Но подожди минуту. Я хотел поговоритьс тобой, только без этих двух идиотов.

— Дэйв, они ведь не заставляли его. Ты должен это помнить.

— Норм — мальчишка, а эти двое — взрослые люди. Ну ладно,хватит об этом. Нам придется рассказать им это, Олли. Людям в магазине.

— А если будет паника…

— Может, будет, может, нет. Но по крайней мере, они дваждыподумают, прежде чем выходить на улицу, чего как раз и хотят большинство изних. Почти у всех дома кто-то остался. У меня тоже. Надо заставить их понять,чем они рискуют, выходя наружу.

Когда мы дошли уже до самой двери, Олли сказал растерянно:

— То, что мы видели… Это невозможно, Дэвид. Ты ведьсогласен? Даже если бы, скажем, грузовик с бостонского океанариума вывалилпозади магазина какое-нибудь чудовище типа тех, что описаны в «Двадцать тысячлье под водой», оно бы умерло. Просто умерло.

— Да, — сказал я. — Согласен.

— Так что же случилось, а? Что произошло? И что это зачертов туман?

— Не знаю, Олли, — ответил я.

Джим и его приятель Майрон стояли сразу за дверями, каждыйиз них держал в руках по банке «Будвайзера». Я посмотрел на Билли, увидел, чтоон еще спит, и укрыл его стеганной подстилкой. Он зашевелился во сне, но потомснова затих. Я взглянул на часы: было всего 12:15. Невероятно. Мне казалось,что с тех пор, как я пошел на склад искать что-нибудь, чтобы укрыть Билли,прошло по крайней мере часов пять. Но на самом деле все заняло не большетридцати пяти минут.

Я вернулся к Олли, Джиму и Майрону. Олли тоже взял себе пиваи предложил банку мне. Я одним глотком отпил половину, как утром, когда пилилдеревья. Стало чуть легче.