Тишина, затем:

— Ты сукин сын.

Телефон отключился, и раздались гудки налинии. Они улыбнулись друг другу, все еще не веря своим ушам.

— Разве вам не хочется стать журналистом,Дарби? — спросил Смит Кин.

— О, это веселое занятие, — сказала она, —правда, дважды за сегодняшний день на меня чуть не напали. Так что нет,спасибо.

Фельдман встал и, показав на магнитофон,сказал:

— Я бы не стал использовать ничего из этого.

— Но мне в некотором смысле понравилосьвысказывание об уничтожении людей. А как насчет угрозы засудить нас? — спросилГрэй.

— В этом нет нужды, Грэй. Материал и такзанимает уже всю первую страницу. Может быть, потом.

Раздался стук в дверь, и вошел Краутхаммер.

— Войлз хочет вас видеть, — сказал онФельдману.

— Тащите его сюда.

Грэй быстро встал, и они с Дарби прошли кокну. Солнце садилось, и тени стали длиннее. По улице медленно двигался потокавтомобилей. Обрубка и банды его сообщников не было видно. Но они находилисьтам и, без сомнения, поджидали ее, чтобы предпринять последнюю попытку убить ееи тем самым либо не допустить разглашения, либо просто отомстить ей. Грэйсказал, что у него есть план, как выбраться из здания без перестрелки, когданастанет пора уходить. Подробностей он не раскрыл.

Войлз вошел с Льюисом К.О. Фельдман представилих Грэю и Дарби. Войлз подошел к ней с улыбкой на лице и посмотрел прямо вглаза.

— Итак, вы та, кто заварила всю эту кашу, —сказал он, пытаясь изобразить восхищение. Однако этого не получилось.

Она мгновенно испытала к нему презрение.

— А я думала, что это Маттис, — сказала онахолодно.

Он отвернулся и снял френч.

— Может быть, мы сядем? — предложил он, ни ккому не обращаясь.

Они расселись вокруг стола: Войлз, Льюис,Фельдман, Кин, Грантэм и Краутхаммер. Дарби осталась стоять у окна.

— У меня есть некоторые комментарии дляпечати, — объявил Войлз, взяв лист бумаги из рук Льюиса. Грэй начал делатьпометки. — Во-первых, мы получили экземпляр дела о пеликанах две недели назад ипредставили его в Белый дом в тот же день. Он был доставлен лично заместителемдиректора Бюро Льюисом К.О. мистеру Флетчеру Коулу, который получил его вместес нашей ежедневной сводкой для Белого дома. Во время передачи присутствовал нашспециальный агент Эрик Ист. Мы считали, что в деле поднято достаточно вопросов,чтобы начать расследование, однако этого не делалось в течение шести дней, покаГэвин Вереек, специальный советник директора, не был обнаружен убитым в НовомОрлеане. С этого времени ФБР немедленно начало полномасштабное расследование поделу Виктора Маттиса. В расследовании приняло участие свыше четырехсот агентовиз двадцати семи отделений, наработавших свыше одиннадцати тысяч часов,опросивших свыше шестисот человек и побывавших в пяти странах. В настоящеевремя расследование идет полным ходом. Мы рассматриваем Виктора Маттиса вкачестве главного подозреваемого в деле об убийстве судей Розенберга иДжейнсена. И в настоящее время предпринимаем попытки определить егоместонахождение.

Войлз сложил лист и вернул его Льюису.

— Что вы предпримете, если найдете Маттиса? —спросил Грантэм.

— Арестуем его.

— У вас есть ордер?

— Скоро будет.

— У вас есть представление о том, где он можетнаходиться?

— Честно говоря, нет. Мы уже неделю пытаемсяего обнаружить, но пока безуспешно.

— Вмешивался ли Белый дом в ваше расследованиепо Маттису?

— Я это буду комментировать не для печати.Договорились?

Грэй взглянул на главного редактора.

— Договорились, — сказал Фельдман.

Войлз пристально посмотрел на Фельдмана, затемна Краутхаммера, потом на Грантэма.

— Мы это не записываем, правильно? Это вы небудете использовать ни при каких обстоятельствах. Мы понимаем это?

Они кивнули и внимательно посмотрели на него.Дарби смотрела тоже.

Войлз с подозрением глянул на Льюиса.

— Двенадцать дней назад в Овальном кабинетепрезидент Соединенных Штатов попросил меня исключить Виктора Маттиса из числаподозреваемых. Выражаясь его словами, он просил меня воздержаться отрасследования.

— Он объяснил причину? — спросил Грантэм.

— Она очевидна. Он сказал, что это поставитего в неловкое положение и нанесет серьезный ущерб его усилиям по переизбранию.Он чувствовал, что дело о пеликанах не делает ему чести, а если мы начнемрасследование, об этом узнает пресса, и он как политический деятель пострадает.

Краутхаммер слушал с открытым ртом. Кинуставился в стол. Фельдман ловил каждое слово.

— Вы уверены? — спросил Грэй.

— Я записал разговор. У меня есть пленка,которую я не позволю никому прослушать, прежде чем президент не опровергнетэто.

Стояла долгая тишина, пока все восхищалисьэтим маленьким подлецом и его диктофоном. Пленка!

Фельдман откашлялся.

— Вы только что видели подготовленныйматериал. ФБР не сразу начало расследование. Этому в статье должно быть данообъяснение.

— Вы слышали мое заявление. Ничего большедобавить не могу.

— Кто убил Гэвина Вереека? — спросил Грэй.

— Я не буду говорить о конкретных деталяхрасследования.

— Но вам это известно?

— У нас есть догадки. Но это все, что я могусказать.

Грэй обвел взглядом сидящих. Было очевидно,что Войлзу в настоящий момент больше нечего сказать, и все одновременнорасслабились. Редакторы воспользовались благоприятной возможностью.

Войлз ослабил галстук и напустил на себядобродушный вид.

— Это не для протокола, конечно, но как вам,ребята, удалось выйти на Моргана?

— Я не буду обсуждать конкретные деталирасследования, — с хитрой усмешкой ответил Грэй.

Все рассмеялись.

— Что вы теперь предпримете? — спросилКраутхаммер у Войлза.