– Я останусь, – вызвался Нератин Цека.

– И я, – поддержала Веда.

Дакре Силифант внимательно взглянул на них. Потом махнулрукой. Оставайтесь, мол. Фрипп и компания поблагодарили нестройным ревом.

– Но смотреть в оба, повнимательнее быть на томпразднике, – предупредил Оль Харшейм. – Девок не лапать, как бы ещекого мужики вилами в промежность не ткнули!

– Хе! Идешь с нами, Хлоя? А ты, Веда? Не надумала?

– Нет. Остаюсь.

– Они оставили меня у столба на цепи, со связаннымируками. Охраняли двое. А двое стоявших поодаль непрерывно зыркали, наблюдали.Высокая и интересная женщина и мужчина с какой-то вроде бы женственнойвнешностью и движениями. Странный такой.

Кот, сидевший на середине комнаты, широко зевнул, заскучав,потому что замученная мышь перестала его забавлять. Высогота молчал.

– Бонарт, Риенс и Скеллен-Филин продолжали совещаться всветлице. Я не знала о чем. Ждать могла самого худшего, но мне было как-то всеравно. Ну, еще одна арена? Или просто убьют? А, да не все ль равно, лишь быпоскорее кончилось.

Высогота молчал.

Бонарт вздохнул.

– Не гляди волком, Скеллен, – повторил он. –Я просто хотел заработать. Мне, понимаешь, на отдых пора. На заслуженный. Наверанде посидеть, на голубочков поглядеть. Ты давал мне за Крысиху сто флоренови обязательно хотел получить мертвой. Меня это озадачило. Сколько же эта девицаможет стоить в натуре? – подумал я. И сообразил, что если ее продать илиотдать, то она наверняка будет не такой ценной, как если попридержать. Древнийзакон экономии и торговли. Такой товар, как она, постоянно растет в цене. Можнои поторговаться.

Филин сморщил нос, словно неподалеку что-то завоняло.

– А ты откровенен, Бонарт, до боли. Но переходи к делу.К пояснениям. Ты убегаешь с девчонкой через весь Эббинг и вдруг появляешься ирастолковываешь нам принципы экономики. Объясни, что случилось?

– А что тут объяснять, – льстиво усмехнулсяРиенс. – Господин Бонарт просто наконец-то понял, кто такая вдействительности эта девка. И чего стоит.

Скеллен не удостоил его взглядом. Он смотрел на Бонарта, вего рыбьи, ничего не выражающие глаза.

– И эту драгоценную девицу, – процедил он сквозьзубы, – эту ценнейшую добычу, которая может обеспечить ему приличнуюстарость, он выталкивает в Клармоне на арену и заставляет драться не на жизнь,а на смерть. Рискует ее жизнью, хотя, по его мнению, живая она так много стоит.Как это понимать, Бонарт? Что-то у меня тут не вытанцовывается.

– Если б она погибла на арене, – Бонарт не опускалглаз, – это означало бы, что она вообще ничего не стоит.

– Понимаю. – Филин слегка насупился. – Новместо того чтобы отвезти девку на очередную арену, ты привез ее ко мне.Почему, позволь спросить?

– Повторяю, – поморщился Риенс, – он понял,кто она такая.

– Прыткий вы типчик, господин Риенс. – Бонартпотянулся так, что хрустнули суставы. – Угадали. Да, правда, с этойвыученной в Каэр Морхене ведьмачкой была связана еще одна загадка. В Гесо, вовремя нападения на благородную девицу, девка распустила язычок. Мол, она такаяважная, знатная и титулованная, что баронесса перед ней – чепуховина и кукиш смаслом и вообще пониже кланяться должна. Получалось, подумал я, Фалька – самоеменьшее – графиня. Интересно. Ведьмачка – раз. Часто мы встречаем ведьмачек? Вбанде Крыс состоит – два. Имперский коронер собственной персоной гоняется заней от Кората до Эббинга, приказывая прикончить, – три. А ко всему тому…дворянка вроде бы высокого рода. Ну, думаю, надо будет девку наконец спросить,кто же она в действительности такая.

Он на минуту замолчал.

– Ну, вначале, – он вытер нос манжетом, – онаговорить не хотела. Хоть я и просил. Рукой, ногой, кнутом просил. Калечить нехотел… Но надо ж было так случиться, что рядом оказался цирюльник. С приборомдля вырывания зубов. Привязал я ее к стулу…

Скеллен громко сглотнул. Риенс усмехнулся. Бонарт осмотрелманжет.

– Все сказала, прежде чем… Как только увиделаинструменты. Ну, клещи зубные, козиножки. Сразу разговорчивой стала. Оказалось,что это…

– Княжна Цинтры, – сказал Риенс, глядя наФилина. – Наследница престола. Кандидатка в жены императору Эмгыру.

– Чего господин Скеллен сказать мне несоизволил, – поморщился охотник за наградами. – А поручил простопришить. Несколько раз повторил: убить на месте, и безжалостно! Как же так,господин Скеллен? Убить королевну? Будущую супругу вашего императора? С которой,если верить слухам, император того и гляди пойдет под венец, после чего будетобъявлена крупная амнистия.

Произнося свою речь, Бонарт сверлил Скеллена взглядом. Ноимперский коронер глаз не опустил.

– М-да, – продолжал охотник. – Вот иполучается весьма неприятная история. И тогда, хоть и не без сожаления, но отсвоих планов в отношении ведьмачки я отказался. Привез эту «весьма неприятнуюисторию» сюда, к вам, господин Скеллен. Чтобы поболтать, значит, договориться…Потому как этих неприятностей вроде бы многовато для одного Бонарта…

– Очень верный вывод, – скрипуче проговорил кто-тоиз-за пазухи Риенса. – Весьма, весьма верный вывод, господин Бонарт. То,что вы, господа, поймали, чуточку многовато для вас обоих. К вашему счастью, увас есть еще я.

– Это что такое? – вскочил Скеллен состула. – Что это такое, черт вас побери?

– Мой мэтр, чародей Вильгефорц. – Риенс вынулиз-за пазухи малюсенькую серебряную коробочку. – Точнее говоря, голосмоего мэтра. Идущий из этого вот приспособления, именуемого ксеноглозом.

– Приветствую всех присутствующих, – проговорилакоробочка. – Сожалею, что могу вас только слышать, но осуществитьтелепроекцию либо телепортацию не позволяют мне срочные дела.

– Этого, хрен с маслом, еще не хватало, –проворчал Филин. – Но можно было догадаться. Риенс слишком глуп, чтобыдействовать в одиночку и по своему разумению. Можно было догадаться, что ты всевремя таишься где-то во мраке, Вильгефорц. Как старый, ожиревший паук,прячешься в темноте, поджидая, когда дрогнет паутинка.

– Ах, какое образное сравнение!

Скеллен фыркнул.