– Оставим в покое мое мировоззрение! Цири, что заадские мысли приходят тебе в голову? Как ты вообще можешь…

– А вот теперь ты оставь в покое мое мировоззрение,Высогота. Я знаю, что мне положено! Я – ведьмачка!

– Ты – личность юная и неуравновешенная! –взорвался Высогота. – Ты – ребенок, перенесший травмирующее воздействиеизвне, ты – ребенок обиженный, невротический и близкий к нервному срыву. Исверх всего ты одержима жаждой мести! Ослеплена жаждой реванша! Неужели тыэтого не понимаешь?

– Понимаю лучше, чем ты! – воскликнула она. –Потому что ты понятия не имеешь о мести, потому что ты никогда не испытывалтого, что досталось мне. Потому что ты знать не знаешь, что такое настоящеезло!

Она выбежала, хлопнув дверью, через которую тут же ворвалсяв сени и комнату пронизывающий зимний вихрь. Спустя несколько секунд Высоготауслышал цокот копыт и ржание.

Возбужденный, он хватил оловянной тарелкой о стол. «Пустьедет, – подумал он. – Пусть вытрясет из себя злобу». Бояться за нееон не боялся, она одна ездила по болотам часто и днем, и ночью, знала тропки,островки и заросшие лесом топи. Однако, если б и впрямь заблудилась, достаточнобыло отпустить поводья, и вороная Кэльпи нашла бы дорогу домой, к овчарне. Этудорогу она знала.

Спустя какое-то время, когда уже здорово стемнело, он вышел,подвесил на столб фонарь. Постоял у живой изгороди, прислушался к стуку копыт,к плеску воды. Однако ветер и шум камышей приглушали все звуки, фонарь настолбе раскачивался как бешеный и наконец погас.

И тогда он услышал. Далеко. Нет, не оттуда, куда поехалаЦири. С другой стороны, противоположной. От болот.

Дикий, нечеловеческий, протяжный воющий крик. Стон.

Минута тишины.

И снова.

Beann’shie. Беанн’ши.

Эльфья упырица. Предвестница смерти.

Высогота задрожал от холода и страха. Быстро вернулся вхату, бормоча и приговаривая себе под нос, чтобы не услышать, чтобы не слушать.

Прежде чем он снова разжег фонарь, из тьмы появилась Кэльпи.

– Войди в дом, – сказала Цири ласково имягко. – И не выходи. Отвратная ночь.

За ужином они снова начали пререкаться.

– Такое впечатление, будто ты очень много знаешь опроблемах добра и зла!

– Да, знаю! И вовсе не из университетских книжек!

– Конечно, нет. Ты все изучила на собственном опыте. Напрактике. Как-никак у тебя же гигантский опыт в твои-то долгие шестнадцать лет.

– Вполне достаточный! Достаточно большой!

– Поздравляю, коллега ученая.

– Ехидничаешь, – сжала она губы, – дажепонятия не имея, как много недоброго наделали миру вы, трухлявые ученые,теоретики, с вашими книгами, со столетним опытом просиживания над моральнымитрактатами, да еще с таким прилежанием, что вам некогда было даже в окноглянуть, чтобы увидеть, как выглядит мир в действительности. Вы, философы,искусственно поддерживающие придуманные вами же философии, чтобы получатьденежки в университетских кассах. А поскольку ни одна хромая собака незаплатила бы вам за неприглядную правду о мире, вы напридумывали этику иморалистику, красивые и оптимистические науки. Беда только в том, что… лживые ишарлатанские!

– Нет ничего более шарлатанского, чем непродуманноеосуждение, соплячка! Чем поспешные и непродуманные суждения!

– Вы не нашли противоядие от зла! А я, сопливаяведьмачка, нашла! Безотказное противоядие!

Он не ответил, но лицо выдало его, потому что Цири стрелойвылетела из-за стола.

– Ты считаешь, что я несу дурь? Бросаю слова на ветер?

– Я считаю, – ответил он спокойно, – что втебе говорит раздражение. Считаю, что ты намерена мстить от раздражения, игорячо советую успокоиться.

– Я спокойна. А месть? Ответь мне: почему бы и нет? Почемуя должна отказаться от мысли о мести? Во имя чего? Высших соображений? А чтоможет быть выше покарания скверных дел и поступков? Для тебя, философ и этик,месть – деяние дурное, нехорошее, неэтичное, беззаконное, наконец. А яспрашиваю: где кара за зло? Кто должен ее подтвердить, определить и отмерить?Кто? Боги, в которых ты не веришь? Великий творец-демиург, которым ты решилзаменить богов? Или закон? А может, нильфгаардская юстиция, императорские суды,префекты? Наивный ты старик!

– Значит, око за око, зуб за зуб? Кровь за кровь? А заэту кровь, очередную кровь? Море крови? Ты хочешь утопить мир в крови? Наивная,обиженная девочка! Так ты намерена бороться со злом, ведьмачка?

– Да. Именно так! Потому что я знаю, чего Зло боится.Не этики твоей, Высогота, не проповедей, не моральных трактатов о порядочнойжизни. Зло боли боится, боится быть покалеченным, страданий боится, смерти,наконец! Раненое Зло воет от боли как пес! Ползает по полу и визжит, видя, каккровь хлещет из вен и артерий, видя торчащие из обрубков рук кости, видя кишки,вываливающиеся из брюха, чувствуя, как вместе с холодом приходит смерть. Тогда,и только тогда, у Зла волосы встают дыбом на башке, и тогда скулит Зло:«Милосердия! Я раскаиваюсь в совершенных грехах! Я буду хорошим и порядочным,клянусь! Только спасите, остановите кровь, не дайте позорно умереть!»

Да, отшельник. Вот так борются со Злом! Если Зло собираетсяобидеть тебя, сделать тебе больно – опереди его, лучше всего в тот момент,когда Зло этого не ожидает. Если ж ты не сподобился Зло опередить, если Злоуспело обидеть тебя, то отплати ему. Напади, лучше всего когда оно уже забыло,когда чувствует себя в безопасности. Отплати ему вдвойне. Втройне. Око за око?Нет! Оба ока за око! Зуб за зуб? О нет! Все зубы за зуб! Отплати Злу! Сделайтак, чтобы оно выло от боли, чтобы от этого воя лопались у него глазные яблоки!И вот тогда, поглядев на землю, ты можешь смело и определенно сказать: то, чтоздесь валяется, уже не обидит никого. Никому не опасно. Потому что как можноугрожать, не имея глаз? Не имея обеих рук? Как оно может обидеть, если егокишки волочатся по песку, а их содержимое впитывается в этот песок?

– А ты, – медленно проговорил отшельник, –стоишь рядом с окровавленным мечом в деснице, глядишь на кровь, впитывающуюся впесок, и имеешь наглость думать, будто разрешила извечную дилемму, чтонаконец-то обрела плоть мечта философов. Думаешь, что природа Зла изменилась?

– Да, – заносчиво ответила она. – Так как то,что валяется на земле и истекает кровью, – уже не Зло. Возможно, это ещене Добро, но уже наверняка и не Зло!