Около трех часов ночи состоялось совещание, вкотором участвовали только Митчелл, Гибб и президент. Как бы ни были плохи делакомпании, существовали еще более страшные секреты, касающиеся максатила,которых не знал пока никто. Если Мунихэм докопался бы до этой информации илиему удалось бы клещами вытянуть ее из свидетелей, то небо действительнообрушилось бы на голову фармацевтического гиганта. И пока Мунихэм не поднял напроцессе кое-какие щекотливые вопросы, надо было остановить кровопускание.Таково было окончательное решение президента компании.

Когда на следующий день в девять часов утразаседание было открыто, Роджер Реддинг заявил, что их стороне добавить нечего.

– У вас больше нет свидетелей? – уточнилсудья. Пятнадцатидневный процесс обещал на этом закончиться, судья предвкушалцелую неделю отдыха на поле для гольфа!

– Совершенно верно, ваша честь, – подтвердилРеддинг, улыбнувшись присяжным так, словно у него все было в полном порядке.

– У вас имеются дополнительные доказательства,мистер Мунихэм?

Адвокат истицы медленно встал, почесалзатылок, бросил злобный взгляд на Реддинга и сказал:

– Если они закончили, то мы тоже.

Судья объявил присяжным, что они могутотдохнуть часок, пока он будет совещаться с адвокатами. По возвращении в залсуда им предстояло выслушать заключительные речи сторон, и к обеду они получатдело для принятия решения.

Как и все остальные, Оскар выскочил из зала,на ходу доставая из кармана мобильник. Телефон Клея не отвечал.

* * *

Три часа Клей прождал перед рентгеновскимкабинетом в коридоре, по которому сновали медсестры и ординаторы. Он оставилсотовый телефон в палате и на три часа оказался отрезанным от мира.

Рентгенография заняла еще почти час, хотямогла бы окончиться быстрее, не будь пациент так несговорчив и агрессивен, апорой и просто груб. Наконец ординатор вкатил его в палату и оставил там, ксвоему великому облегчению.

Когда раздался звонок, Клей дремал. ВоФлагстафе было двадцать минут шестого, в Финиксе – двадцать минут четвертого.

– Где вы были? – воскликнул Оскар.

– Не спрашивай.

– Сегодня с утра «Гофман» выбросил на рингполотенце, попытался найти компромисс с Мунихэмом, но тот не захотел и говоритьс ними! После этого все пошло очень быстро. Дело было передано жюри ровно вполдень.

– Дело уже у присяжных? – почти закричал Клей.

– Да.

– Ну что?!

– Да, дело было передано присяжным. И уже всекончено. Они обсуждали его три часа и вынесли вердикт… в пользу компании. Мнеочень жаль, Клей. Здесь все в шоке.

– Не может быть.

– Тем не менее.

– Оскар, скажи, что ты пошутил.

– Хотел бы… Не понимаю, что произошло. Никтоне понимает. Реддинг произнес весьма эффектную заключительную речь, но янаблюдал за присяжными. Мне казалось, что они у Мунихэма в кулаке.

– Дейл Мунихэм проиграл дело?

– Не просто дело, Клей. Он проиграл наше дело.

– Но как это могло случиться?

– Не знаю. Я готов был поставить все на то,что проиграет «Гофман».

– Именно это мы и сделали.

– Мне очень жаль.

– Послушай, Оскар, я лежу тут в палатесовершенно один. Сейчас я закрою глаза, а ты просто поговори со мной, ладно? Неоставляй меня. Никого вокруг нет. Просто говори, рассказывай что угодно.

– После вынесения вердикта Флит и еще два ихчеловека – Боб Митчелл и Стерлинг Гибб – зажали меня в угол. Милые ребята,ничего не скажешь. Они были так счастливы, что чуть не прыгали от радости.Стали спрашивать меня, живы ли вы еще, – как вам это нравится? Потом попросилипередать вам свои наилучшие пожелания, казалось даже, что искренне. Сказали,что собираются совершить гастрольное турне по стране со своим представлением«Роджер-Ракета и компания», а первое выступление дадут в округе Колумбия,против мистера Клея Картера, Короля сделки, который, как всем известно, никогдав жизни не выступал в суде по гражданскому делу. Что я мог ответить? Они толькочто победили великого адвоката на его собственном поле.

– Наши дела больше ничего не стоят, Оскар.

– Они тоже так думают, разумеется. Митчеллзаявил, что они ни цента не дадут ни одному истцу во всей стране. Они, мол,жаждут новых судов. Жаждут мести. Жаждут защитить свое доброе имя, ну и всякаяпрочая чушь.

Клей не отпускал Оскара около часа, пока в егонеосвещенной палате не стало темно. Малруни подробно пересказал ему обезаключительные речи, описал, какое напряжение царило в зале в ожиданиивердикта, какой шок испытала истица – умирающая женщина, адвокат которой лишилее того, что предлагала компания «Гофман», то есть предположительно десятимиллионов. А Мунихэм, который не проигрывал столько лет, похоже, забыл, как этобывает. Когда к старику вернулся дар речи и ему удалось встать, разумеется,опираясь на палку, он потребовал, чтобы все ответы присяжных были обнародованыи чтобы они объяснили свое решение. В общем, выставил себя на посмешище.Команда компании тоже была потрясена. Пока старшина присяжных не произнесзаключительную волшебную формулу, они сидели в своих темных костюмах опустивголовы и, казалось, молча молились. А когда аналитики с Уолл-стрит бросилисьпрочь из зала с сотовыми телефонами наготове, можно было подумать, что прорвалоплотину.

Свой рассказ обессиленный Оскар закончилсловами:

– Теперь пойду в бар, напьюсь.

Клей вызвал медсестру и попросил таблеткуснотворного.

После одиннадцати дней заточения Клей наконецбыл отпущен на волю. На левую ногу ему наложили облегченный гипс, так что, хотяходить он и не мог, относительная свобода движений все же появилась. Полеттвывезла его из больницы в инвалидной коляске и погрузила в микроавтобус, зарулем которого сидел Оскар. Через пятнадцать минут они вкатили коляску в егоджорджтаунский дом и заперли дверь. Загодя Полетт с помощью мисс Гликпревратила нижнюю гостиную во временную спальню. На складном столике возлекровати установили телефоны, факс и компьютер. Одежду аккуратно разложили наполках возле камина.