Может быть, из-за остатков тут же забытого сновидения, аможет, совсем без причины, но я, как бы там ни было, запаниковала. Сумей я втот момент ясно мыслить, я бы вылезла из-под этого дурацкого одеяла, но я ужене мыслила. В голове слышался лишь отчаянный вопль: «Западня, западня,западня!»

Грэхем поймал меня за руки, я изо всех сил ткнула еголоктем.

Он выпустил меня, охнув от удара. А вот не лезь.

— Черт, ты же так ребро сломать можешь!

— А ты меня не хватай, просто не хватай, и все.

Я ещё бурно дышала, но уже слегка успокоилась. Успокоиласьнастолько, чтобы сбросить это дурацкое одеяло. Чтобы не брыкаться руками иногами, так что Грэхем мог подумать, будто у меня с головой плохо. Пульс ещёбешено бился в глотке, но я уже могла думать.

Реквием стоял на коленях, нависнув над нами. Меня окатилахолодная волна страха, вызвав электрическое покалывание в кончиках пальцев, нона этот раз я сумела её одолеть. Я заставила себя расслабить мышцы, а Реквиемпотянул за край одеяла, чтобы распутать нас обоих.

— Извини, — сказала я уже спокойнее. —Какая-то ерунда приснилась.

— Бывает, — сказал Грэхем слегка обиженным голосом.

Один раз я уже извинилась, и хватит. На самом деле яподцепила клаустрофобию после двух случаев: инцидент с аквалангом много летназад, и ещё проснулась однажды в гробу вампира. Проснуться в тесном мраке, атебя держит мёртвое тело. Настоящий кошмар.

Выражение лица Реквиема было достаточно красноречиво. Онзнал, что я вру, и мне это было все равно. Я взяла себе за правило невыставлять свои страхи перед другими. Если они не будут знать, чего тыдействительно боишься, то не смогут это против тебя использовать.

Как только Грэхем стянул с меня одеяло, я вылезла и довольноневежливо бросилась наружу. Но на свежем воздухе мне сразу стало лучше, и яначала вдыхать его полной грудью. А как успокоилась, тут же стала мёрзнутьнижняя часть тела. Ну все не так.

— Ты снова дрожишь, — сказал Реквием прямо у меняза спиной.

Я вздрогнула, потому что не услышала, как он вышел измашины.

— Все нормально.

— Не совсем.

Я нахмурилась.

С заднего сиденья вылез Грэхем:

— А ведь он прав.

Я хмуро посмотрела на обоих:

— Как я себя чувствую — это не важно. Важно закончитьработу.

— Да, работу закончить важно, но твоё самочувствиеважно не менее, — возразил Реквием.

Открыв переднюю дверь, я вытащила свою сумку с сиденья. Накладбище я её не оставила, потому что там мачете. Конечно, магическимисвойствами оно обладает только в моей руке или в руке другого аниматора, но всеравно это чертовски длинный нож, и нечего его оставлять рядом со штатскими.

Дверь я закрыла, щёлкнула брелок, чтобы запереть, идвинулась обратно на кладбище с сумкой в руке. Но не успела сделать и четырехшагов по траве, как споткнулась и чуть не упала.

Рука Реквиема поддержала меня за локоть.

— Ты ещё не пришла в себя.

Я стояла, позволяя ему себя поддерживать.

— Не знаю, что со мной такое. Обычно, когда я поднимаю мёртвых,это улучшает моё состояние.

— Сегодня было не так, как задумано.

— Да, не так, — подтвердила я. — Отчасти помоей вине.

— Нет, — возразил он.

— Да. Меня отвлекла вся эта новая сила, и я забылапоставить защитный круг. Он удерживает зомби внутри, но заодно не впускаетвнутрь другие сущности. Куча всякой метафизической дряни любит залезать вмёртвые тела, если дать шанс. Я ведь это знала.

— Но ты отвлеклась.

— Да.

— Могу я поднести тебе сумку?

Это спросил Грэхем, но я обратила внимание, что он держитсяпоодаль. Интересно, насколько сильно я его по рёбрам съездила. Ничего плохого сним не случилось, но могло, потому что я сейчас сильнее человека.

— Да, спасибо, — ответила я.

Он взял сумку, шагнул в сторону и пропустил вперёд меня иГрэхема. Вампир поддерживал меня за локоть, и я не возражала. Я снова началамёрзнуть.

— Мне случалось терять больше крови, чем сегодня, иникогда так плохо не было, — сказала я тихо.

Одна группа машин уже уехала с кладбища — те люди, которыеподавали иск. Адвокаты выигравшей стороны остались, и слышался весёлый гулголосов — потомки общались со своим патриархом. У него был громкий, грохочущийсмех.

— Ты сегодня питалась? — спросил Реквием.

Голос его вернул меня обратно к темноте, к тому, сколько ещёнадо пройти до могилы. Казалось, что очень далеко, но ведь это же не так?

— Да, я обедала.

— Я не про это.

Я на секунду задумалась:

— Ты вроде как про ardeur?

— Да.

— Ну, да, питала его от тебя и Байрона.

— Нет, — возразил он, — это ты питалась дляЖан-Клода. Энергия пошла к нему.

— Я тоже так думаю. Но когда ardeur требует пищи, онпросто вспыхивает, и мне приходится его утолять.

Я положила ладонь ему на руку, потому что у меня ногиподкашивались.

— Может быть, ты приобрела над ним больше власти?

— В каком смысле?

— В таком, что ты можешь его не утолять, пока сама нерешишь.

Я остановилась и посмотрела на него:

— Как?

— У тебя симптомы как у вампира, который недостаточнонакормлен. Сперва жажда крови подчиняет себе все, но, становясь мастерами, мыможем обходиться без пищи, если приходится. И питаться по собственному выбору.

— Но мне очень хреново.

— Выбор имеет свою цену.

— Ничего не понимаю, — сказала я.

— Я думаю, что у тебя намного больше нужного ушлоэнергии, чтобы поднять этого зомби и справиться с тем, что случайно сделалУльфрик. Энергия понадобилась, и чтобы победить Примо. Чтобы питаться отБайрона и от меня. И ушла на это не только физическая энергия, как я понимаю,но и ментальная. Ты не из тех, кто отдаётся случайным вожделениям, и питатьсвоего мастера сегодня тебе стоило дороже, чем ты согласна признать.

Насчёт кто кому мастер я бы ещё поспорила, если бы небоялась оказаться в положении дамы, слишком энергично все отрицающей.

— Так что мне делать?

— Тебе нужно питание, — сказал он.

Я посмотрела на него пристально. Он улыбнулся и поднял рукивверх, показывая, что ничего такого не имел в виду.