Однажды вечером, предаваясь таким грустным мыслям, я заметилзаписку, упавшую к моим ногам, и поспешно подобрал ее. О, Небо! Каково было моеудивление, когда я узнал почерк и увидел имя Жозефины… той самой несчастной,которую я продал в Берлине с уверенностью, что она станет жертвой извращенногоубийства.

«Приятно платить добром за зло (говорилось в записке). Выполагали, что я погибну от рук злодея и с этой целью продали меня, однако моязвезда охранила меня от ужасной судьбы, которую вы мне предназначили. И еслимне суждено быть счастливой, так это будет в тот момент, когда я разорву вашицепи. Завтра, в этот же час, вы получите в знак моих чувств к вам кошелек стремястами веницианскими цехинами и портрет той, которая когда-то любила вас… Внем будет письмо, оно подскажет вам средства спасти нас обоих. Прощайте,чудовище… которого я все еще люблю против своей воли; если ты не отвечаешь мнетем же, по крайней мере уважай ту, которая мстит тебе только благодеяниями.Жозефина».

О непостижимые движения самого ужасного из всех характеров!Моей первой мыслью было отчаяние оттого, что от жуткой смерти спаслась жертва,которую я на это осудил; второй мыслью была досада: я буду чем-то обязанженщине, над которой всегда хотел только властвовать. Ну ладно, решил я, примемсей дар судьбы, главное — вырваться отсюда. Когда я воспользуюсь ею, онаузнает, что такое моя признательность.

Вторая записка, деньги, портрет — все я получил в назначенныйчас. Я поцеловал деньги, плюнул на портрет и жадно прочитал письмо. Меняизвещали, что Жозефина владеет значительным состоянием, которое я могуразделить вместе с ней, если пожелаю и, особенно, если заслужу это; что ядолжен немедленно отправиться в указанное место к хозяину судна, который ждет,и договориться с ним о цене за переправку нас обоих в Марсель и о том, какиеследует принять для этого меры.

Я помчался к этому человеку и получил от него утешительныеразъяснения. Дельмас был раскаивающийся ренегат, который жаждал вновь увидетьсвою родину и вырваться из лап турок как можно изящнее. Окошко захлопнулось; наследующий день я получил последнее послание, где говорилось, что нашепредприятие произойдет ночью; мне предлагалось хорошенько запомнить это, чтобынаверняка найти Жозефину, ее сердце и ее сокровища ранним утром в глухом трюмесудна Дельмаса.

Я был пунктуален. Не стану рассказывать вам о сцене встречи:она была нежной со стороны Жозефины и даже окроплена слезами, с моей стороныона была довольно сухой и сопровождалась тем внутренним чувством злобы ияростного протеста: когда кто-то попадет в мои объятия, я тотчас ощущаюживейшее желание подчинить его своей власти. Жозефина была в том возрасте,когда все черты переходят из стадии утонченности и очарования в красоту: она,действительно, была очень красивой женщиной. В ожидании, пока капитан подниметпаруса, мы выпили бутылку сиракузского вина, и моя милая спутница поведала мнео своих приключениях.

Человеком, купившим ее у меня, был Фридрих, король Пруссии,узнавший о ней от своего брата и пожелавший принести невинное создание в жертвусвоей злодейской похоти. Чудом избежав мучительной смерти, предназначенной ей —кстати, с помощью лакея, который ее обрюхатил, — она в ту же ночь скрыласьиз Берлина и уехала, как и я, в Венецию. В этом городе ей помогалимногочисленные галантные приключения, пока ее не выкрал один тунисский пират ине продал ее бею, чьей фавориткой она не замедлила стать. То, что она захватилас собой, было большим богатством, однако составляло только треть сокровищ,подаренных ей властителем, но всего унести она не смогла; я насчитал околопятисот тысяч франков.

— Прекрасно, дорогая, — сказал я Жозефине, —этого хватит, чтобы нам обосноваться в Марселе; мы оба еще достаточно молоды, чтобыне экономить эти деньги и надеяться когда-нибудь разбогатеть. Моя рука, —продолжал я с напыщенностью, — будет вознаграждением за твои заботы сразупо прибытии, если ты и вправду способна простить мне мое ужасное преступление.

Ответом были тясячи нежных поцелуев Жозефины. Мы были скрытыот чужих глаз, на судне царила тишина, сладость свободы и пары Бахусавоспламенили нас до такой степени, что мешки, на которых мы сидели, послужилитроном сладострастия. Я долго не испытывал оргазма. Я снова встретил женщину,против которой мое коварное воображение уже готовило ужасные злодейские планы.Юбки Жозефины были задраны, великолепие ее ягодиц покорило меня — настолькопрекрасно они сохранились, — и я проник в ее зад.

— Расшевели меня, — произнес я, когда кончил, —расскажи подробнее об утехах бея. Как он ведет себя с женщинами?

— Его вкусы очень странные, — началаЖозефина. — Прежде чем приступить к делу, он требует, чтобы женщина,совсем голая, лежала плашмя на ковре в течение трех долгих часов. В это времяего усиленно ласкают два «икоглана»[41]. Когда господинвозбудится, они поднимают женщину и подводят к нему. Она низко склоняется, и«икогланы» связывают ей руки и ноги. После этого она должна вращаться как можнобыстрее, пока не упадет. Вот тогда он бросается на нее и содомирует. Толькотаким способом он наслаждается женщинами, и его любовь к ним определяетсяскоростью, с которой они вращаются. Именно благодаря такому таланту я ему ипонравилась, а все подарки, которые я получила, — это знак признания моихспособностей.

Подогретый этим рассказом, я еще раз совершил содомию сЖозефиной и, признаться, ощутил при этом какое-то сладострастное самодовольствооттого, что прочищаю задницу, в которую извергался турецкий император; как разв эту минуту появился Дельмас. Он решил предупредить, что сейчас поднимаютпаруса и что через час или два мы можем навестить его в капитанской каюте. ТамЖозефина рассказала хозяину о своем намерении обосноваться вместе со мной вМарселе и создать торговый дом, а по его вопросам я сразу сообразил, что у негодостаточно денег и что он не прочь быть третьим нашим компаньоном. Тогда у менясозрел план ограбить и убить обоих моих благодетелей, завладеть их деньгами исудном и направиться вместо Марселя в Ливорно, чтобы замести следы. С такоймыслью я вскружил голову Дельмаса в отношении Жозефины, а ее попросил неслишком сопротивляться домогательствам отступника от родины.

Первые же его попытки оказались удачными, как я и ожидал, иво вторую ночь Дельмас улегся с Жозефиной. Выждав некоторое время, я собралвокруг себя как можно больше членов команды, достал нож и оттолкнул часового отдвери каюты.

— Поглядите, друзья, — обратился я к присутствующим, —поглядите на подлость этого негодяя: я доверил ему свою жену, и вот чем этокончилось.

И бросившись на заснувшую парочку, я хотел пронзить ихобоих. Но Дельмас как будто ожидал этого: он сразу вскочил, выстрелил в меня ипромахнулся. Я заколол и его и мерзавку, делившую с ним ложе, оставил их в лужесобственной крови, поднялся на палубу и произнес перед экипажем такую речь:

— Дорогие мои товарищи, единственной причиной моегопоступка было гнусное зрелище, которое большинство из вас видели своими глазами.Я наказал подлеца, который был недостоин командовать вами, так как дошел дотакой низости. Мы с Дельмасом вместе владели этим судном, и хотя вы видели меняв одежде раба, я имею право наследовать его состояние. Положитесь на моючестность и мои способности, и у вас будет капитан лучше прежнего. Маршрутостается приблизительно таким же, только изменим пункт назначения. Правь вЛиворно, рулевой: мои коммерческие дела вынуждают меня предпочесть этот портМарселю: что же касается вас, друзья, с сегодняшнего дня ваше жалованьеудваивается.