– Ты ведь мог бы сделать это с помощью магии,Спархок? – спросила Элана.

– Я – возможно, – отозвался он, – а вотСефрения смогла бы запросто.

– Где ты раньше-то был? – с горечью вопросилТелэн. – Миртаи терзает меня вот уже битых полчаса.

– Зато ты приятно пахнешь, – утешила его Мелидира.

– Я не собираюсь стать коронным блюдом на чьем-тоужине. Ой-о-о!

– Извини, – пробормотала Алиэн, осторожно вынимаягребешок из спутанной пряди его волос. – Я должна хорошенько прочесатьволосы, иначе краска плохо ляжет. – Алиэн была занята тем, что окрашивалаволосы мальчика в черный цвет.

– И долго мне потом придется смывать эту желтуюпакость? – осведомился Телэн.

– Не знаю, – пожала плечами Миртаи. – Шафрансмывается плохо, но где-то через месяц постепенно сойдет.

– Ну, Стрейджен, – пригрозил мальчик, – я стобой еще за это поквитаюсь!

– Стой смирно! – снова прикрикнула Миртаи,продолжая натирать его шафраном.

– Нам нужно встретиться с местными ворами, –пояснил Стрейджен. – Воры Сарсоса обещали, что мы получим окончательныйответ в Лебасе.

– Стрейджен, – сказал Спархок, – мне видитсяв твоем плане один большой изъян. Телэн не говорит по-тамульски.

– Ну и что? – пожал плечами Стрейджен. –Главарь местных воров – каммориец.

– Как это могло случиться?

– Мы не обращаем внимания на национальные различия,Спархок. В конце концов, все воры – братья, и единственная аристократия,которую мы признаем, – аристократия таланта. Так или иначе, когда Телэнаокончательно превратят в тамульца, он отправится в притон местных воровпотолковать с Кааладором – так зовут этого камморийца. Телэн приведет его сюда,и мы сможем поговорить с ним с глазу на глаз.

– Почему же ты сам не пойдешь к нему?

– Чтобы меня всего измазали шафраном? Не говориглупостей, Спархок.

Кааладор-каммориец оказался коренастым краснолицым толстякомс курчавыми черными волосами и приятной располагающей внешностью. Он большепоходил на веселого содержателя таверны, чем на вожака воров и головорезов. Унего были грубовато-добродушные манеры, и говорил он с типично Камморийскойпротяжностью, а просторечие выдавало его сельское происхождение.

– Так это, стало быть, ты вконец запутал воров по всейДарезии, – заметил он, когда Телэн представил ему Стрейджена.

– Я весьма сожалею о причиненных неудобствах,Кааладор, – усмехнулся Стрейджен.

– А вот этого не надо, братец. Нипочем не извиняйся,что бы ты там ни натворил.

– Постараюсь запомнить. Что ты делаешь здесь, такдалеко от дома, друг мой?

– Так ведь и я могу тебя на сей счет поспрошать,Стрейджен. Далеконько отсюда до Талесии.

– Примерно столько же, сколько до Каммории.

– А, ну так со мной-то, дружок, дело ясное. Раньше япотихоньку себе браконьерствовал, гонялся, стало быть, за кроликами по чужимкустам, только работенка эта рисковая и, чего уж там, неприбыльная, вот я ипринялся шарить по курятникам. Курочки, знаешь ли, не такие шустрые, каккролики, особливо по ночам. Потом я занялся овечками – и как-то ночью попал внедурную передрягу, потому как наскочил на цельную ораву овчарок, и чтосамое-то обидное, их ничем не подкупишь.

– Разве можно подкупить собаку? – с любопытствомспросила Элана.

– Еще как можно, хозяюшка. Бросишь им кусок мясца, онипро тебя и забудут. Но те овчарки меня здорово обработали – еле я оттудасмылся, этаким оборванным бедолагой, в шляпенции, которую и не всякий нищеброднахлобучит. Ну, я был парнишка сельский, к городской жизни непривычный, так чтоотправился я в море и, говоря короче, скоро соскочил на этот вот чужедальнийберег, да и давай бог ноги подальше от моря, а то капитан нашего суденышка больноуж хотел потолковать со мной насчет кой-каких ценных вещичек – он их, вишь ли,в грузе недосчитался… – Кааладор смолк. – Ну как, милорд Стрейджен,достаточно я тебя развлек? – ухмыляясь, осведомился он.

– Неплохо, Кааладор, очень неплохо, – пробормоталСтрейджен. – Весьма убедительно – хотя, на мой взгляд, немного чересчур.

– Это мой недостаток, милорд. Я так увлекаюсь, чтозабываю о чувстве меры. По правде говоря, я мошенник. Я уже давно обнаружил,что маска неотесанной деревенщины совершенно обезоруживает людей. Никого в этоммире нельзя одурачить с такой легкостью, как человека, который считает, что онумнее тебя.

– О-о… – разочарованно вздохнула Элана.

– Да неужто вашему величеству по душе пришлась трепотняэтакого нескладехи? – сочувственно осведомился Кааладор. – Я б доутречка так трепался, только б вам угодить – хотя, конечно, так намного труднеедобраться до сути дела.

Элана восторженно рассмеялась.

– Я думаю, Кааладор, ты своими речами и журавля с небасманишь, – сказала она.

– Благодарю вас, ваше величество, – отозвался он,кланяясь с неожиданной грацией. И снова обратился к Стрейджену: – Твоепредложение, милорд, немало озадачило наших тамульских друзей. В тамульскойкультуре существует весьма четкая граница между испорченностью и откровеннымворовством. Тамульские воры – народ высокосознательный, и мысль осотрудничестве с властями отчего-то кажется им противоестественной. По счастью,мы, эленийцы, более испорчены, чем наши простодушные желтокожие братья, аэленийцы в нашем особом сообществе занимают большинство высоких постов –природный дар, вероятно. Мы тотчас разглядели преимущества твоего предложения.Особенно красноречив был Кондрак из Дарсаса. Ты, похоже, произвел на негонеизгладимое впечатление. Беспорядки в Империи губительны для нашего дела, икогда мы начали перечислять тамульцам выгоды и подсчитывать убытки, они тотчасже вняли голосу здравого смысла. Они согласились сотрудничать – весьманеохотно, уверяю тебя, – но тем не менее они помогут тебе собиратьсведения.

– Благодарение Богу! – Стрейджен испустил глубокийвздох облегчения. – Все эти отсрочки действовали мне на нервы.

– Что, насулил с три короба своей королеве, а исполнишьпосулы, нет ли – пес его разберет?

– Примерно так, друг мой.