– Нет-нет, не подсказывайте. Мой прибор не толькорегистрирует отверстия во времени, но и умеет их обнаруживать. – Профессорнажал кнопку, и карта Москвы исчезла с дисплея. Вместо нее в центре экранавозникла зеленая точка, от которой протянулась линия и медленно поползла поокружности. Внезапно она остановилась, точно указывая на тот самый угол, и иззеленой сделалась бледно-розовой. – Так и есть. Хронодырка, но совсеммалюсенькая. Видите, луч едва окрашен? Ну-ка, что там у нас? – Ван Дорн нажалдругую кнопку, и прочел. – 31 марта 1968 года. Диаметр 4 миллиметра. Ничегоинтересного. Сюда разве что таракан пролезет.

– Так вот откуда они берутся! – ахнул Ластик. Мама велазатяжную войну против этих настырных тварей. Перепробовала все средства, дажевызывала бригаду спецобработки – ничто не помогало. Еще бы! Тараканы,оказывается, лезут из времени, когда мамы еще и на свете не было.

– Однако хватит о пустяках. Пора перейти к делу.Возвращаемся в комнату! – объявил Ван Дорн.

Они сели за стол, лицом к лицу. Профессор положил передсобой большую кожаную папку, но открывать ее не спешил. Ластик жесосредоточенно наморщил лоб, сложил перед собой руки – в общем, приготовилсявнимательно слушать.

– Москва представляет для меня интерес двумя хронодырами. –Голос профессора стал деловитым. – В дневнике ливонского посланника от 23 марта1565 года содержится упоминание о некоем «алмазном яблоке», которое он видел вовремя аудиенции у царя Иоанна. Имеет смысл разведать – вдруг это наше РайскоеЯблоко? Я установил, что через одну могилу на Старом Донском кладбище можнопопасть в 12 декабря 1564 года. Рановато, конечно. Придется три с лишним месяцапродержаться в Москве времен Ивана Грозного, а это не очень приятно…

– Я не хочу к Ивану Грозному! – не выдержал Ластик. Еслицарь и в самом деле похож на директора Ивана Львовича… – И через могилу тоже нехочу! – добавил он, вспомнив страшную ночь на деревенском кладбище.

– Понадобится – полезете и через могилу, иначе вы не тотДорн, который мне нужен, – сурово произнес профессор, но тут же улыбнулся. –Однако, надеюсь, что мы обойдемся без средневековья. Вторая из московскиххронодыр, связанных с Райским Яблоком, гораздо удобней и безопасней. Во-первых,как я вам уже говорил, она расположена в подвале этого дома. Ну не чудо ли? Аеще чудесней то, что ведет она почти в точности туда, куда нужно: в 5 июня 1914года. Это по старому стилю, вы ведь знаете, что до революции Россиясуществовала по юлианскому календарю, отстававшему от общемирового. Всегодесять дней спустя, то есть 15 июня 1914 года, Камень был в Москве. У меня естьточное тому подтверждение. – Мистер Ван Дорн похлопал по кожаной папке. – В тотже самый день, 15 июня, в Сараево убили наследника австрийского престола, из-зачего разразилась Первая мировая война. Погибли миллионы людей, и больше всегорусских. Полагаю, причиной этой катастрофы стало то, что кто-то опять попыталсяфизически или химически воздействовать на Камень. Всякий раз, когда очереднойневежа пилит Яблоко, пытается его огранить, или раскалить, или растворить ведком растворе, происходит какая-нибудь ужасная трагедия. Один я знаю, чтоименно нужно сделать с Камнем, чтобы он перестал губить мир!

Профессор наконец открыл свою папку и с торжественным видомвыложил на стол цветную схему какого-то мудреного устройства. Ластик рассмотрелкартинку и решил, что это скорее всего мощный телескоп.

Но догадка не подтвердилась.

– Это трансмутационная пушка. Я работал над ней тридцатьлет. В абсолютной секретности. Моя пушка может преобразовывать атомарнуюструктуру обрабатываемого вещества. Средневековые алхимики называли подобныйпроцесс Трансмутацией или Великим Превращением, а агент (то есть посредник),способный выполнить эту операцию, Магистериумом или Философским Камнем. Нопопытки средневековых ученых создать Философский Камень ни к чему не привели.Без современных технологий и материалов, без сверхвысоких температур это совершенноневозможно. Я так и назвал свой агрегат: «Магистериум». С его помощью можносделать то, о чем мечтали алхимики – превращать один металл в другой, например,свинец в золото. Но это неэкономично, процесс обойдется во много раз дорожеполученной прибыли. И потом, меня не интересует золото. Меня интересует лишьодна трансмутация: Камня Зла в Камень Добра. Мой Магистериум совершит это! Надотолько, чтобы Райское Яблоко попало ко мне в руки. Вы представляете, что будет,если Добра на свете станет на 64 карата больше, чем Зла? Люди перестанутбеспричинно ненавидеть себе подобных, начнут слышать не только себя, но иокружающих, разучатся обижать слабых и обездоленных! Ни войн, ни преступности,ни жестокосердия! Ах, каким славным местом станет наш мир!

Увлекшись, мистер Ван Дорн так размахался руками, что сшибсо стола папину любимую настольную лампу – старинную, в виде крылатой богини,держащей в руке факел. Лампа грохнулась на пол. Мало того, что лопнула лампочкаи треснул стеклянный абажур, но у богини еще и отломилось крыло.

Спасители человечества мельком посмотрели на засыпанныйосколками паркет и тут же забыли об этом несущественном происшествии.

– Короче говоря, – профессор перешел с возвышенного тона наэнергичную скороговорку, – вы должны наведаться в Москву 1914 года и принестимне оттуда Райское Яблоко. Только и всего.

– Только и всего? – покачал головой Ластик. – Но если мнеудастся это сделать и ваш Магистериум трамс… транс-му-тирует Яблоко, историяпоследних ста лет сложится по-другому. Ничего этого не будет! – Он обвел рукойвокруг себя. – И меня тоже не будет! И вас!

Ван Дорн снисходительно улыбнулся:

– Да будем мы, никуда не денемся. Подумайте хорошенько. Ведьтрансмутация произойдет не в 1914 году, а сегодня. Прошлое изменить нельзя. Чтобыло, то было. Но можно изменить будущее. И сделаем это мы, вы и я. ДвоеДорнов. Если, конечно, вы согласны совершить этот подвиг во имя грядущего.

С одной стороны, Ластик, конечно, был согласен. Но с другой,ему сделалось страшно. Нет, не опасностей он испугался, а ответственности.Ничего себе – отвечать за будущее планеты!

– А вдруг я не справлюсь? – спросил он слабым голосом.

– Справитесь. Вы храбры, сообразительны, великодушны иудачливы. Опять же, не забывайте, что вы – фон Дорн, – гордо поднял седую бровьпрофессор. Потом неспешно, обстоятельно высморкался в платок с вышитымибуковками VD и совсем иным, будничным тоном прибавил. – К тому же никакихособенных подвигов от вас и не потребуется. Нужно всего лишь пролезть в дыру инаведаться в Сверчков переулок. Это ведь не так далеко отсюда?

– Минут десять пешком. Самое большее пятнадцать. Там рядомклуб «ОГИ», нас с Гелькой мама туда водила на детские утренники. А что я тамдолжен сделать?