— А почему бы и нет? — обрадовалсяТарханов. — По-моему, отличная идея. Я уже не помню, когда в последний разбыл в ресторане.

— Серьезно? — фыркнула Серафима.

— Серафима Павловна, я ведь за тот случай ужеизвинялся, — тихо сказал Илья Сергеевич. — Помилосердствуйте,вспомните пословицу: лежачего не бьют.

Серафима поразмышляла, разглядывая потолок, потом кивнула:

— Ладно, мужики. Катим в ресторан.

— Да ну его, — заскучал Владимир Петрович. —Давайте ко мне, посидим как люди, я вас пельменями накормлю. — Мызасмеялись, а он обиделся. — Хорошие пельмени, жена сляпала.

— Катька твоя отродясь ничего путного сляпать не могла,так что придется тебе потратиться.

— Куда прикажете? — поинтересовался ИльяСергеевич, поднимаясь.

— В “Узбекистан”, — ответила Серафима, чем вызвалалегкое замешательство у мужчин.

— Ну вот, — вздохнул Владимир Петрович. —Дался тебе этот притон…

— Ничего, на подопечных своих посмотришь. Живут не тебечета. Собирайся, радость моя, — повернулась она ко мне. — Мужикиприглашают, грешно отказываться.

Подавив тяжкий вздох, я поднялась с дивана.

"Узбекистан” радовал глаз цветными витражами итаинственным полумраком. Мы устроились в нише, напоминающей беседку, и сталисмотреть по сторонам.

Публика была обычной, ресторанной. Серафиме очень скоронадоело таращить глаза, и она пристально посмотрела на меня. Я тосковала опокинутом диване. Однако очень скоро тоска сменилась удивлением при видесокрушительной щедрости Ильи Сергеевича. Съесть все я и за неделю бы не смогла,но все равно порадовалась.

Где-то через полчаса в зал ввалилась шумная компания человекв пять. Официантки засуетились, публика насторожилась, а тетка Серафиманахмурилась.

— Кто это? — спросила я, догадываясь, каким будетответ, и не ошиблась.

— Катков-старший. Вон тот, у окна, в сером костюме.

На Юрика Каткова стоило посмотреть. Выглядел он роскошно исам себе нравился. Наверное, многие женщины сочли бы его красавцем, конечно,те, кому по душе подобные типы. Гладко зачесанные назад волосы, золотыезапонки, бриллиантовая булавка в галстуке величиной с куриное яйцо —голливудский гангстер, да и только. Чувственные губы презрительно кривились, аглаза невероятной яркости и голубизны взирали на мир с наигранным равнодушием.

— По дружку соскучилась? — съязвил ВладимирПетрович.

— Что б ему пропасть, — в сердцах ответилаСерафима.

Дальше стало еще интересней. Не прошло и часа, как в залепоявился еще один тип. Я вряд ли бы обратила на него внимание, но Серафимавдруг подпрыгнула на стуле и начала вращать глазами, так что мне волей-неволейпришлось заинтересоваться.

Тетушкины прыжки объяснялись просто: в ресторане появилсяЦиркач. Тут надо пояснить, что, возникая перед ним прекрасным видением, я такпогружалась в образ, что рассмотреть его как следует не имела возможности.Теперь случай представился.

Циркач меня разочаровал. В нем не было ничего особенного. Понынешним меркам невысокий, широкоплечий, простоватое лицо, короткая стрижка.Обычный парень, каких тысячи. В ресторан он пришел в спортивном костюме.Подбрасывая ключи от машины и насвистывая, направился к столику впротивоположном углу, где шумно отдыхала компания молодых ребят. Судя по всему,приехал он для того, чтобы с кем-то увидеться. Хотя у него и было тяжелоедетство, но я отказывалась верить, что он считает возможным появляться здесь втаком виде. Циркач разговаривал с бритым наголо здоровяком, слегка наклонившиськ ь? его уху, и тут, надо полагать, увидел нас. Глаза Серафимы загорелись дикойрадостью.

Циркача приглашали остаться, поначалу он качал головой,отказывался, но вдруг передумал. Устроился за столом, поглядывая в нашусторону.

— Это судьба, — прошипела Серафима.

— Чему радуешься? — разозлилась я. Наши мужчиныповели ушами. — А в чем дело? — спросил любопытный Илья Сергеевич.Верный друг ухмыльнулся, но промолчал. Ответила Серафима:

— Лика увидела знакомого.

— Неужели вон тот бесцветный тип и есть предел вашихмечтаний? — изумился Тарханов. — Не могу поверить. Невзрачный парень,к тому же похож на бандита…

— Да? — удивилась я. — А мне казалось, ондовольно приятный молодой человек.

— Мы говорим о разных людях? Кстати, он упорно на вассмотрит. Я сидела к Циркачу спиной и наблюдать за ним не имела возможности.Приходилось полагаться на Серафиму. Илья Сергеевич почему-то занервничал,разговора не получалось. Серафима была слишком увлечена наблюдением, чтобыдостойно реагировать на два внешних раздражителя в виде сидевших за столоммужчин.

— Он остался из-за тебя, — продолжала радоватьсятетушка.

Мне же был чужд ее оптимизм.

— Ну и что? Может, пригласить вас на белый танец?

— Наверное, это все-таки слишком.

— Да? А то я с удовольствием…

— Пригласить должен он.

— В спортивном костюме? По-моему, это несколькостранно. А потом, не принято приглашать на танец женщину, сидящую в компаниимужчин.

— Где не принято? — начала вредничать Серафима, ятолько рукой махнула.

В конце концов тетушке надоело разглядывать Циркача, былоясно, что никаких шагов в отношении меня он предпринимать не будет, по крайнеймере сегодня. Мы вздохнули: тетушка с грустью, я с облегчением.

Мужчины, потратив некоторые усилия на бесплодные попыткизавязать с нами разговор, на время удалились. Серафима прикидывала наши шансы вотношении обладателя спортивного костюма, когда я, почувствовав чье-топрисутствие рядом, с удивлением обнаружила, как переменилась в лице тетушка. Япосмотрела вправо, пытаясь отгадать, что у такое особенное она усмотрела замоей спиной. И увидела Каткова. Как-то я умудрилась забыть о его существовании.Оказалось, напрасно. Каток был изрядно пьян и в приподнятом настроении.

— Привет, Серафима, — сказал он.

Голос как нельзя лучше соответствовал его облику:чувственный и возмутительно наглый.

— Здравствуй, Юра, — спокойно ответила Серафима.

— Вроде сегодня понедельник? — поинтересовался он.

— Помню, Юра. Нашла покупателей на квартиру. Я отдамденьги, все до копейки, не сомневайся.