— Я хорошо знаю женщин, — промолвил он. — Они способны такусложнить вашу жизнь, что она станет невыносимой, а англичане — о, они ведутсебя с женщинами, как дети. Мсье Редферн, если вы намеревались приехать сюда,зачем вы привезли с собой жену?

— Я вас не понимаю, — резким тоном ответил Патрик.

— Не думаю, — спокойно произнес Пуаро. — Но не настаиваю. Яне настолько безумен, чтобы спорить с влюбленным человеком. Я просто предлагаювам свой совет, не более того.

Патрик Редферн принялся защищаться.

— Я вижу, мсье Пуаро, что вы наслушались сплетен миссисГарднер и этой Брустер! — воскликнул он. — Болтать языком и раздувать скандалы— любимое занятие, которому они предаются с утра до вечера. Эти мегеры готовызабросать женщину грязью только за то, что она красива!

Пуаро встал и просто сказал:

— Не может быть, чтобы вы были так неопытны!

И, покачав головой, он вышел.

Выйдя из столовой, Эркюль Пуаро задержался в холле. Черезоткрытую дверь проникал холодный воздух. Дождь кончился, и туман рассеялся.Вечер был приятным, и Пуаро решил пройтись.

По дороге он увидел миссис Редферн, сидящую на своей любимойскамейке над обрывом.

— Вы простудитесь, — сказал он. — Вам не следует здесьоставаться, не то подхватите насморк.

— Да нет, — ответила она. — К тому же, какое это имеетзначение?

— Ну-ну, — мягко пожурил ее Пуаро. — Вы уже не ребенок иносите длинные платья. Вам надо постараться поразмыслить, как взросломучеловеку.

— Я вас уверяю, что я никогда не простужаюсь!

— Послушайте меня, — сказал Пуаро. — Сегодня была мокраяпогода, шел дождь, дул ветер, потом спустился туман. А сейчас — спокойныйвечер, и на ясном небе сияют звезды. Ну так вот, в жизни все бывает примернотак же.

Тихим голосом, полным сдерживаемой ярости, она бросила:

— Знаете ли вы, мсье Пуаро, что меня больше всего выводит изсебя?

— Нет, мадам.

— Жалость!

Это слово щелкнуло, как удар хлыстом.

— Вы что, думаете, я ничего не вижу? — продолжала она. —Люди говорят: «Бедная миссис Редферн! Ах, эта маленькая бедняжка!..» Я небедняжка, и я не маленькая, но они все равно говорят, что им меня жалко! Такзнайте же, мне не нужна жалость, не нужна!

Пуаро аккуратно расстелил свой носовой платок на скамейке исел.

— В том, что они говорят, есть доля правды, — заметил он.

— Эта женщина…

— Не позволите ли вы мне, — сказал он, видя, что она недоговаривает начатой фразы, — не позволите ли вы мне что-то вам сказать? Внашем мире Арлены Стюарт — Арлены Маршалл — не принимаются в расчет.

— Это одни слова.

— Это чистая правда. Их триумф эфемерен и долго не длится.Для того, чтобы с ней считались, женщина должна иметь сердце или голову наплечах.

— Вы думаете, что мужчин это интересует?

— Уверен.

Она горько засмеялась.

— Я не разделяю ваше мнение.

Пуаро медленно произнес:

— Ваш муж любит вас, мадам.

— Что вы об этом можете знать?

— Могу. Я видел, как он на вас смотрел.

Она внезапно разрыдалась, и ее голова опустилась на уютноеплечо Пуаро.

— Я так больше не могу, — проговорила она сквозь рыдания. —Я так больше не могу!

Пуаро ласково похлопал ее по плечу и мягко посоветовал:

— Будьте терпеливы, мадам. Будьте терпеливы!

Она взяла себя в руки, прижала к глазам платочек и ответилапочти твердым голосом:

— Мне уже лучше. Я больше не плачу. Я прошу вас оставитьменя. Мне хочется побыть одной…

Он встал и, отвесив ей поклон, ушел по тропинке, ведущей котелю.

Он почти дошел до него, когда с другой стороны зеленойизгороди, окаймляющей тропинку, до него донеслись голоса.

Он остановился и в щели между кустами увидел Арлену Маршалли рядом с ней Патрика Редферна.

Патрик говорил, и в голосе его звучало глубокое волнение.

— Арлена, я люблю вас, и эта любовь сводит меня с ума!Скажите, что вы хоть немножко любите меня! Скажите!

Пуаро посмотрел на лицо Арлены. На нем читалось выражениеполного удовлетворения, более близкого к животному, чем к человеческому.

— Ну, конечно, дурачок, — ласково ответила она, — я люблювас. Вы же это прекрасно знаете!

Слушать дальнейший разговор Пуаро не стал и возобновил свойпуть. Вскоре его кто-то нагнал. Это был капитан Маршалл.

— Прекрасный вечер, — сказал Маршалл, глядя на небо. — Ядумаю, что завтра будет отличная погода.

Утром 25-го августа небо было таким безоблачным и голубым,что даже самые ленивые лежебоки поторопились встать с кровати.

Часовая стрелка еще только-только подбиралась к цифревосемь, когда Линда, сидящая у туалетного столика, перестала читать и отложилав сторону маленький толстый томик в кожаном переплете. Она посмотрела на себя взеркало и увидела плотно сжатые губы и неподвижные глаза.

— Это надо сделать, — прошептала она, — и я сделаю это !

Она сняла пижаму, надела купальник, набросила на плечихалат, сунула ноги в сандалии и вышла из своего номера.

Прямо от балкона, находящегося в конце коридора, начиналасьлестница, ведущая к скалам. Небольшие металлические ступеньки, вделанные прямов камень, спускались к морю. Этот спуск был знаком всем обитателям «ВеселогоРоджера», предпочитающим для утреннего купания перед завтраком маленький пляж,который находился внизу, большому расположенному дальше.

Линда начала спускаться по лестнице и увидела поднимающегосяей навстречу отца.

— Ты уже встала? — спросил он. — Идешь купаться?

Она кивнула головой.

Но, дойдя до скал, она свернула налево, чтобы попасть намаленькую тропинку, ведущую к дамбе, которая связывала остров с сушей. Быловремя прилива, и дамбу залило водой. На волнах покачивалась лодка,предоставленная в распоряжение гостям «Веселого Роджера». Лодочник еще непришел, и Линда, прыгнув в лодку, сама отвязала ее и принялась грести.