— Палыч, мне эти две недели никто не звонил?

— При мне нет, а автоответчика у нас нету. Хитраяштука, скажу я тебе. А ты кого ждешь-то?

— Подруга должна была позвонить.

— Не. не припомню. Хотя по пьянке мог запамятовать.Нет, не звонили.

— Ставь чайник, — кивнула я, отправляясь ктелефону. Зойка вновь не пожелала ответить. Я побарабанила пальцами по стене,таращась на телефон, потом громко сказала:

— Что-то не так.

— Чего? — крикнул с кухни Палыч.

— Вот что, дед, — устраиваясь за столом, решилая, — Мне уехать нужно, на пару дней. Будет кто спрашивать, скажи, подругунавещает.

— А куда собралась-то?

— В Кострому.

— А чего ты там забыла? — нахмурился сосед.

— Хороший человек там живет. Подруга. Звоню третьюнеделю, никто не отвечает. И она не звонила, если ты ничего не путаешь.Беспокоюсь я. Надо съездить.

— Оно конечно, если беспокоишься. Может, твоя подругаотдыхать уехала?

— Может.

— И когда в Кострому податься хочешь?

— Да вот сегодня и поеду.

— Ага… — Палыч щелкнул пальцем по горлу и предложил, —Похмелиться не желаешь? Осталось малость…

— Выпей. Я с тобой посижу. и поедем на кладбище.

Палыч решил проводить меня на вокзал, но дошел лишь до угладома, как раз на углу находился магазин, туда сосед и юркнул, выпросив у менядвадцатку. Я остановила такси, потому что время поджимало. На вокзал я прибылаза пять минут до посадки.

С утра стояла страшная жара, а путь мне предстоял неблизкий,я задернула штору на окне, вытянула ноги и нацепила темные очки. Бессонницапошла мне на пользу, не успели мы покинуть город, а я уже спала. В общем,поездка не получилась особенно утомительной.

Сосед сзади зашевелился, а я, в очередной раз открыв глаза,поняла: приехали. На вокзале я зашла в туалет, умылась и попробовала придатьсвоей помятой физиономии пристойный вид. По причине страшной жары я была одетав шорты и майку, из вещей у меня был только небольшой рюкзак, который яповесила на одно плечо. Я вышла из вокзала и огляделась. В Костроме я былавпервые и, где находится улица Вяземского, понятия не имела. Взгляд мой упал навывеску «Продукты», и я заглянула в магазин, купила бутылку водки, торт и бегомбросилась к стоянке такси.

— Улица Вяземского? — спросил водитель первоймашины, брюхо его упиралось в руль, а дышал он с таким трудом, что, казалось,вот-вот скончается от удушья. — Далековато… Ладно, поехали.

Я села сзади и всю дорогу молчала, разглядывая мелькающие заокном дома. Таксист, напротив, хотел поболтать и начал с вопроса:

— Учиться, что ли, приехала?

— Ага.

— Куда поступать будешь?

— Куда получится.

— А на Вяземского родня?

— Родня.

— Не вижу никакого проку от этой учебы. Учат вас, учат— и что? Умнее не становитесь. У меня всего семь классов и…

— Заткнулся бы ты, дядя, — ласково попросила я, онудивленно посмотрел на меня, а я добавила:

— И за дорогой присматривай, не ровен час в столбвпишешься.

Он заткнулся, и остаток пути мы проехали молча.

— Вот она. Вяземского, — хмуро бросил таксист,мотнув головой влево, — Дом какой?

— Тридцать шестой.

— В другом конце.

Через пять минут мы тормозили во дворе пятиэтажки, ярасплатилась и, вышла, забыв поблагодарить, впрочем, дядька в моейблагодарности явно не нуждался. Седьмая квартира находилась на третьем этаже. Япозвонила и стала ждать, позвонила еще раз, прекрасно понимая всю бесполезностьэтого. Посмотрела на противоположную дверь и решила побеспокоить соседей. Дверьмне открыл мальчишка лет двенадцати.

— Привет, — сказала я. — Устиновы в какойквартире живут?

— В седьмой. Только их нет сейчас.

— А где они?

— На юг уехали. А куда, не знаю.

— Ясно. Давно уехали?

— Недели две точно…

— Можно я им записку оставлю?

— Конечно, — пожал плечами мальчишка. Я торопливовырвала листок из записной книжки и написала: «Как вернешься, позвони мне».

— Держи, не забудь передать.

— Не забуду, я маме скажу.

— Отлично. Держи торт.

— Не надо, — вроде бы испугался он.

— Держи. Мне возвращаться в другой город, жарастрашная, не довезу, — Торт он взял, а я стала спускаться по лестнице.

Слава богу, с Зойкой полный порядок. А то, что она обо мнененадолго забыла, понять можно. Мужа своего она любила прямо-таки невероятно ивсе время, что вместе со мной «отдыхала», высчитывала дни, когда с нимувидится. Зойка работала бухгалтером, замуж вышла поздно, но удачно. ееизбранник почти не пил, не курил, работал прорабом на стройке, а руки, пословам подружки, имел золотые. В любви и согласии они прожили семь лет. Однопечалило Зойку. у них не было детей. Зато имелся в семье достаток и взаимноеуважение, были друзья, которые охотно ездили на Зойкину дачу. На девятое маязатеяли шашлыки, конечно, выпили. Зойка, видя, что муж, против обыкновения,позволил себе лишнего, сама села за руль. Возвращаясь в город, она несправилась с управлением, когда на дорогу неожиданно выскочил мальчишка навелосипеде. Новенькие «Жигули» влетели в бетонное ограждение, мальчишку спереломом ноги доставили в больницу, мужа Зойки в реанимацию, троих друзей,возвращавшихся в город вместе с ними, в морг, а Зойка, не получив ни единойцарапины, схлопотала на всю катушку, так как в ее крови обнаружили алкоголь, а скоростьна момент аварии была превышена.

Зойка стоически восприняла неожиданный жизненный поворот и,считая дни до освобождения, верила, что заживет лучше прежнего… Так что у менябыл повод за нее порадоваться. На сегодняшний день Зойка была единственным человеком,которого я по-настоящему любила. Если быть честной, только благодаря ей ясмогла продержаться эти пять лет.