Я хотела было что-то ответить, но его уже не было. Странныйогонь горел в его глазах, когда он произносил эти бессвязные слова. А потом онисчез.

Понедельник — день тяжелый. Я получила заказ от рекламногоагентства, с которым никогда раньше не имела дела, и провела весь день впоисках аксессуаров для назначенных на завтра съемок ролика, рекламирующеготекстиль. Я с удовольствием рыскала по складам, копаясь в барахле и подбираяподходящие украшения, обувь, сумки, шляпы и прочие мелочи. Пришлось наведатьсядаже в антикварные магазины и лавочки. Стилисту мало хорошего вкуса ивоображения, тут требуются еще и быстрые, крепкие ноги. За всем приходитсябегать самой.

Художественный руководитель агентства пригласил меня на ленчв дорогой ресторан «Эрни». Ему было на вид лет сорок пять, он недавно развелсяи был не в меру пылок. Он пытался пригласить меня к себе на кофе с коньяком,уговаривал съездить на Телеграфный холм, с которого якобы открывается чудесныйвид на город. Мужик, хватит вешать мне лапшу на уши… У меня была еще кучаработы. И Крис.

Напоследок я заскочила в меховой магазин Мэгнина и приняласьрыться в соболиных шапках, горностаевых, норковых и леопардовых палантинах.Меха прекрасно сочетаются с текстилем, а здесь глаза разбегались от изобилия,красоты и роскоши…

Весь этот день Сэм пришлось опять провести у соседей,поэтому она очень разозлилась, увидев меня в черном шерстяном платье, купленному Мэгнина. У меня было хорошее настроение, я чувствовала себя такой же богатойи преуспевающей, как посетители ресторана «Эрни».

— Это что, новое платье?

— Да. Нравится?

— Нет. Оно черное.

Упрямый ребенок. Ну и пусть. Замечательное платье. Японимала, в чем дело: ей хотелось на пляж. Ничего, обойдется. Овчинка стоилавыделки. Четыреста долларов за два дня.

— Пошли, Сэм. Я разогрею обед, а ты расскажешь мне, какпрошел день.

— Отворительно…

— Ты хотела сказать «отвратительно»? Неужелидействительно так плохо?

И вдруг она пулей понеслась к дому. Я проследила за нейвзглядом и все поняла. У подъезда стоял Крис — только что из ванной, с чистовымытыми взлохмаченными волосами, в новых джинсах и с букетом в руке.

— Ух ты! Замечательные цветы!

— Ты сама замечательная, Джилл. Слушай… Прошлым вечеромя вел себя по-свински. Прости меня. Поверь, я искренне раскаиваюсь. Клянусь,сегодня вечером все будет по-другому, и…

— Успокойся. Вчера мне было очень хорошо и позавчератоже. Все в порядке, Крис. Я понимаю. Честное слово.

— Эй, о чем это вы?

Я совсем забыла о Сэм. Она стояла рядом, совершенно сбитая столку.

— Ни о чем, Сэм. Иди мыть руки. Я разогрею обед.

— Не надо, Джилл. Я увожу тебя. Вызови беби-ситтер.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас. С Сэм я договорюсь.

Крис указал на телефон и вышел из комнаты вслед за девочкой.

Он пришел просить прощения. С цветами… Верно, вчера мне довелосьпережить несколько неприятных минут, но я не слишком расстроилась. Он всеголишь честно сказал мне, что с кем-то живет, и не остался ночевать. Я, конечно,переживала, но ведь надо же ему когда-то и дома побыть, верно? Самое смешное,что я действительно понимала Криса и знала, что он не хотел меня обидеть.

Я позвонила беби-ситтер, и она согласилась прийти черезполчаса. Но предстояла нелегкая борьба с Сэм. Я сомневалась, что Крис сумеетуговорить ее. Она — это не я. Поставив цветы в вазу, я стала ждать приходадочки. Прошло ровно две минуты.

— Дядя Криц говорит, что тебе надо уйти, что ты весьдень работала и все такое прочее. Ладно. Можешь идти, мама.

— Спасибо, Сэм…

Спрашивать разрешения у этой пигалицы было не так ужприятно, но я обрадовалась и тому, что она успокоилась. Крис принял удар насебя. Господи, как хорошо, когда в доме есть мужчина!

— А теперь одевайся. Надень что-нибудь красивое исексуальное, чтобы я мог тобой похвастаться. И распусти волосы. Да будет вамизвестно, миссис Форрестер, — шепнул он, когда я пошла к двери, — чтоя чертовски влюблен в вас. До умопомрачения. Вы сводите меня с ума.

— Рада слышать.

Я прильнула к его губам, буквально впорхнула в спальню ипринялась одеваться, прислушиваясь к возне в соседней комнате. Крис громкоржал, а Сэм с увлечением изображала ковбоя. Я была на седьмом небе.

— Куда мы едем?

— На Клэй-стрит. Коллеги-соперники дают обед. Носначала я должен тебе кое-что сказать.

Интересно, что у него на уме? Крис остановил машину у краятротуара, с улыбкой обнял меня и крепко, до боли поцеловал.

— Ты потрясающе выглядишь. Я просил тебя одетьсяпосексуальнее, но не до такой же степени!

— Ох, льстец…

Но его слова были мне приятны. Я надела зеленую с золотоминдейскую рубашку в стиле хиппи, черные бархатные штанишки, черные замшевыеботинки и, как было приказано, распустила волосы. Под рубашкой ничего не было.Это сработало безотказно. Во всяком случае, у Криса всю дорогу подозрительносветились глаза.

Вечеринку устраивал известный в Сан-Франциско кинорежиссер,славу которому принес клип, рекламировавший лекарства. Он пригласил знакомых идрузей отметить это событие в его новом, только что построенном доме. К нашемуприезду в пустом помещении толпились две сотни человек, прислушивавшихся кзвукам блюза, которые лились неизвестно откуда. Какой-то стереофокус. Казалось,это было все, что хозяева успели сюда перевезти. Ни мебели, ни обоев на стенах…Единственным украшением дома были люди — ярко одетые, молодые, красивые, вобщем, похожие на Криса. Вокруг мелькали волоокие девицы в рубашках в стилехиппи, в джинсах в обтяжку, с волосами диковинных цветов и длиннокудрые юноши,костюмы которых ничем не отличались от девичьих. Почти все курили марихуану, ив воздухе стоял тяжелый запах «травки».

Дом был выстроен в псевдовикторианском стиле. Его украшалачудовищных размеров парадная лестница; казалось, она уходила прямо в небо.Вдоль перил стояли люди, увлеченные серьезными разговорами. Кое-кто ожесточенноспорил. Насколько я знала, именно так проходило в Сан-Франциско большинствовечеринок, но видеть их своими глазами мне еще не доводилось.

— Не скучновато, Джилл?

Я почувствовала себя слегка неуютно. Неужели моеразочарование так заметно со стороны?

— Нет. Просто здесь очень… благопристойно. Я ожидаладругого. Пожалуй, мне тут нравится.

— А мне нравишься ты. Пойдем, я тебя кое с кемпознакомлю.

Он взял меня под руку и повел через толпу, благоухающуюароматом гашиша и марихуаны. Вокруг были расставлены огромные кувшины с краснымвином. Я насчитала их около пятидесяти.