— Знаете что, Лиллиан, вы изменились. Я бы ни за что неузнал вас, если бы не моя память на лица. — Какое-то время он пристальносмотрел на меня. — Ага, вы здорово изменились. Как-то по-другому сталивыглядеть. Не старше, но по-другому. — Тут ты прав, братец. Именно«по-другому», хотя и старше тоже. О'кей, можешь смело утверждать это, потомучто, малыш, я дорогой ценой заплатила за эту перемену.

Я снова отвернулась, на этот раз окончательно, и проспала досамой Ниццы.

— Veuillez attacher vorte ceinture de surete, et nepas… Пожалуйста, пристегнитесь… Мы прибываем в Ниццу приблизительно черезпятнадцать минут; местное время три часа тридцать пять минут, температуравоздуха семьдесят восемь градусов по Фаренгейту. Спасибо за то, что выпредпочли компанию «Пан-Америкэн». Надеемся, что вы получили удовольствие от полета,и желаем вам приятного отдыха в Ницце. Если вы желаете забронировать места наобратный рейс, просим предъявить наш билет сотруднику бюро, находящегося вглавном вестибюле аэровокзала. Благодарим вас, до свидания… Mesdames etmessieurs, nous allons atterrir a Nice dans… Merci et au revoir.

Самолет коснулся колесами выщербленной посадочной полосы ипокатился к зданию аэровокзала, но остановился достаточно далеко от него вожидании, пока к дверям подвезут трап. Я спустилась по ступенькам и огляделась.Никаких следов Гордона. И тогда я вспомнила про таможню. La douane. Должнобыть, они ждут с другой стороны. Я чувствовала себя на удивление спокойно,только испытывала легкую досаду, что не успела напоследок причесаться. Проспаладо последней минуты, и пришлось исправлять эту ошибку на ходу. Тело ломило,путешествие было долгим.

Таможенник, похожий на араба, не глядя поставил печать намоем паспорте и чемоданах. Американский паспорт. Абракадабра, китайскаяграмота… Они ненавидят нас, но по крайней мере не роются в нашем багаже. ВШтатах же все совсем по-другому.

— До свидания, Лиллиан… Надеюсь, увидимся на обратномпути. — Мой друг с противоположной стороны прохода. Гордона все нет.Может, задержался в пути? Может быть. А вдруг… Нет, только не это! О господи,прости и помилуй… Ты не можешь быть таким жестоким. Нет, о нет… Поддавшисьпанике, я подняла голову и вдруг увидела его. Он был выше, чем мне казалось,тоньше, борода гуще, глаза более голубые, лицо смуглее. Вид у него был такой,словно он сомневался, словно не был уверен, имеет ли право подойти и обнятьменя. Все последние месяцы стояли между нами, их история читалась не только вего глазах, но и в моих — теперь я твердо знала это. Мы застыли на месте, молчаглядя друг на друга.

— Следите за ступеньками, мадам, тут очень высокиеступеньки. Следите за ступеньками, сэр…

С площадки, на которой находилась таможня, нужно былоспуститься по двум крутым ступеням, и охранник предупреждал об этом каждогоприбывшего туриста. Вы правы, мсье, ступенька действительно очень высокая. А вмоих ушах звучали слова Тома: «Смелее, Джилл. Не останавливайся на полдороге…»Я медленно, осторожно, тщательно шагнула вниз, внимательно смотря под ноги.Всегда нужно смотреть под ноги. Взгляни на эти ступени — раз… два… — и ты уже надругой стороне.

Он бесконечно долго смотрел на меня, словно не верилсобственным глазам, затем медленно привлек к себе и нежно обнял.

— Я вернулась, — уткнувшись в его плечо,прошептала я.

Тогда он закрыл глаза и крепко прижал меня к груди.

— Теперь вижу. Я думал, что потерял и тебя.

Мы снова смотрели в лицо друг другу, и в наших глазахотражались все прожитые годы, люди, с которыми мы жили, которых любили и терялипо своей и чужой вине: его жена… мой муж… Хуанита… Грег… Крис… Они стояливокруг нас и следили за тем, как мы, взявшись за руки, возвращаемся домой.