Ну да, картина, и правда, мрачная, особенно по краям. Но тут ведь изображено подземелье, в которое никогда не проникает дневной свет. Хотя нет, Айнвор вовсе не об этом. Этот мрак по краям – он не просто от недостатка освещения! Он словно бы некий оживший ужас – наползает на магов в центре, сжимает своё кольцо вокруг них, хотя они этого пока не замечают. Нет, во мраке не угадываются силуэты каких-то чудовищ, это просто игра теней… однако сгустившись слишком рано и слишком плотно вокруг освещенного люстрой со свечами пространства, мрак пугает почище любых чертей или монстров с горящими глазами. Наверное, так отразить задумку мог только Адельвурт… но ему, как обычно, всё удалось на пять с плюсом!

— Увидела? — поинтересовался Айнвор.

— Да, — закивала Мэйбл. — Потрясающе! Этот словно бы оживший мрак… Но картины Адельвурта нельзя смотреть мимоходом, иначе упустишь самое главное.

— Как и любые другие картины – за исключением бездушной мазни, — улыбнулся вампир.

— Ты сам рисуешь? — это была скорее догадка, чем вопрос.

— Рисую. Но тут мне остается лишь пожалеть, что я потомок Кронсталла, а не Адельвурта.

— Боюсь, Адельвурта не переплюнет уже никто и никогда, — с улыбкой констатировала Мэйбл. — А посмотреть твои работы мне тоже было бы интересно.

— Значит, приезжай к нам в гости – обязательно покажу, — пообещал Айнвор. — С враждой между нашими кланами покончено, надеюсь, навсегда. Так что Элестайл не должен быть против вашей с Рондвиром поездки в Кронсталл. У нас, между прочим, и помимо картин есть что посмотреть. Бо́льшая часть истории Бордгира писалась именно в Кронсталле, Адельвурт стал королевским замком лишь три сотни лет назад. Должна же ты знать историю страны своего мужа хотя бы в общих чертах. А одни рассказы истинного представления не дадут.

Мэйбл чуть не расплакалась от его слов:

— Мужа? Не издевайся.

— И не думал, — чуть удивлённо заверил её Айнвор. — Рондвир называл тебя своей невестой, я был уверен, что это дело у вас уже решённое.

— Не знаю, зачем он меня так называл, прекрасно понимая, что жениться на мне не сможет никогда! — в сердцах бросила Мэйбл.

— Почему не сможет? — на лице вампира читалось искреннее недоумение.

— Так он же принц!

— Вообще-то у нас такого титула не существует. Но я понимаю, что ты подразумеваешь его родство с Элестайлом. Не понимаю, в чём ты увидела проблему. Рондвир ведь не король, а всего лишь его троюродный брат.

— Вот именно, что он брат короля – не суть важно, троюродный или ещё какой. А я никто!

57-2

— Что значит – никто?! — сурово вопросил Айнвор. — Элестайл и то вон нашёл способ жениться на Джейлис.

— В смысле, нашёл способ? — опешила Мэйбл. — За герцога вроде бы не он её выдал.

— Да при чём здесь вообще этот злосчастный лимеранский герцог! Король Бордгира не может жениться на человечке. Поэтому Элестайлу и пришлось обратить Джейлис. Но у них наверняка будут свои дети, Рондвир не останется его наследником.

— Так он ещё и наследник!.. — простонала Мэйбл, лишь теперь осознав эту страшную истину.

— Сейчас – да. Однако ему данный факт не мешает жениться на человечке, поскольку он – наследник, так называемой, второй очереди и нет никаких предпосылок к тому, что первая очередь не появится никогда. Элестайл молод и полон сил.

— Хорошо, пусть ваши законы не запрещают брату молодого короля жениться на девушке другой расы. Но разве может его избранницей оказаться та, в ком близко не течет дворянских кровей?

— Ну, это уж на усмотрение нашего монарха, — улыбнулся вампир. — Хотя, кстати, запретить вампиру жениться на ком-либо не может и он. Другое дело, что лично я противления со стороны Элестайла и не наблюдаю. Он слишком любит брата, чтобы портить ему жизнь в угоду каким-то дурацким условностям. Его правая рука вон вообще избранницу себе среди корма нашёл – Элестайл и то слова против не сказал. Это уже потом выяснилось, что Эльджета дочь шид’вэра, правда, незаконнорожденная, а тогда она была всего лишь преступницей, чьё дело Элестайл пересмотрел по просьбе Лонгаронеля и вынес отличный от людского суда вердикт. Лонгаронелю, кстати, ещё пришлось побегать, чтобы раздобыть это самое дело, которое скот, засунувший в бордгирский караван мелкую рыночную воровку, и не подумал передать нам в числе остальных дел – ведь к нам отправляют преступников посерьёзней. А ты, значит, убежала, — вернулся он к прежней теме, — обидевшись, что Ронд тебя обманул, на самом деле не собираясь жениться?

— Даже не то чтобы обидевшись… Мне стало просто дико страшно, — попыталась объяснить свои переживания Мэйбл. — Я поняла, что между нами ничего не может быть. И меня охватило такое отчаяние!..

— Прежде чем приходить в отчаяние, тебе следовало всё-таки поговорить с Рондвиром. Или хотя бы немного поразмыслить. Стал бы он заговаривать о вашей женитьбе, если бы на самом деле не имел такого намерения? Это кому ж придёт в голову так бесчестить себя?! А для Рондвира честь точно не пустое слово.

— Да, я знаю, — виновато вздохнула Мэйбл. — Просто решила, что Ронд не подумал о том, что его брат может наложить запрет на наш брак.

— Напрасно ты считаешь его неразумным мальчишкой, — усмехнулся Айнвор. — Конечно, Рондвир ещё очень молод, но он достойный брат Элестайла. Ладно, зато твой побег теперь войдёт в анналы истории Бордгира. Тем более что некоторые из картин Адельвурта имеют не только художественную, но и историческую ценность. Вот, кстати, ещё одна из таких, — развернув холст, он повернул изображение к девушке. — Все трое братьев вместе, — вампир снова указал на какую-то надпись в углу полотна. — А ведь портрета Нистэмпа мы тоже никогда не видели.

Лицо старшего брата Мэйбл не понравилось. Не то чтобы его черты были неприятны, но в них угадывалась жестокость. Посмотрев на Кронсталла, Мэйбл невольно перевела взгляд на Айнвора – да, некое фамильное сходство между ними определённо имело место – не слишком сильное, однако и не заметить вовсе его было невозможно. Такое же едва уловимое сходство роднило Адельвурта одновременно и с Элестайлом, и с Рондвиром.

— Странно, братья стоят рядом, плечом к плечу… но откуда-то возникает ощущение, что уже сейчас между ними пропасть, — заметила Мэйбл.

— Глаза, — обратил её внимание Айнвор.

Действительно, в глазах Кронсталла и Адельвурта читалась какая-то прямо-таки запредельная глубина, а у Нистэмпа был лихорадочный взгляд садиста. А она-то, увлёкшись поиском семейного сходства с ныне живущими потомками, упустила столь важную деталь.

— Ваши предки были очень сильными людьми. То есть, вампирами, — с улыбкой поправилась Мэйбл. — Нистэмп, возможно, тоже – но с ним я бы точно не хотела повстречаться.

— Никто бы не хотел, — усмехнулся Айнвор. — Нистэмп был маньяком.

— Кстати, не он ли изображён с кинжалом на предыдущей картине? — предположила Мэйбл.