Шутник сделал вид, будто всплакнул, и продолжал:

— Я чувствую в себе твой шепот — не зря же я являюсьотцом. Но все сентименты должны погаснуть на этой кафедре истины исправедливости, и только истина должна вещать устами оратора. Сколько пороковпримешано к добродетелям Мариетты! Она смеялась над вами, она презирала вашивзгляды и ваши нравы; связавшись с недотрогами из сераля, она пыталась познатьи даже проповедовать религию, о которой мы не говорили ей ни слова, о которойона услышала со слов набожных ослушниц. Мариетте недоставало усердия в ееслужбе, ее приходилось все время понукать, но сама она была на редкостьнедогадлива. Немногих девиц наказывали чаще, чем Мариетту, и, несмотря на мое кней расположение, вы знаете, сколько раз, закрывая глаза на факты, я самвступался за нее. И я сам прошу теперь ее смерти, ее выбрали по моемупредложению, и я хочу, чтобы она умирала в ужасных муках. Примите мой план, ивы убедитесь, что ни одна наша жертва до сих пор так не страдала.

— Мужайтесь, друзья, — продолжал оратор свозрастающим жаром, — мы, благодаря твердости наших характеров, пришли кпоследней стадии развращенности, и ничто не заставит нас отступить от этого;давайте же вспомним, что несчастен в пороке лишь тот, кто останавливается наполпути: только наслаждаясь пороком, можно познать его истинные чары. В отличиеот женщин, которые нам надоедают в силу того, что слишком часто нам отдаются,порок, напротив, больше услаждает нас в те минуты, когда мы доходим допресыщения. И причина здесь проста: надо близко узнать его, чтобы понять еговластную притягательность. Следовательно, только познавая его, мы начинаем егобоготворить. Первый поступок отвращает — это результат отсутствия привычки,второй забавляет, третий опьяняет, и если бы ничто на этом сладостном пути непротивостояло самым сокровенным желаниям человека, он бы уснащал толькопреступлениями каждое мгновение своей жизни. Сомневаться в том, что самоебольшое количество счастья, которое доступно человеку на земле, находят в лонепорока — это значит сомневаться в том, что дневное светило являетсяпервопричиной растительности. Да, друзья мои, как солнце служит двигателемвселенной, так и порок есть центр духовного огня, который в нас пылает. Солнцезаставляет расцветать плоды земли, порок пробуждает все страсти в человеческомсердце, только он подогревает их, только он полезен человеку. Что нам за делодо того, что порок оскорбляет наших ближних, если мы им наслаждаемся? Разве мыживем для окружающих, а не для себя? Может ли вообще здравомыслящий человекзадаваться таким вопросом? Поэтому, если эгоизм — первый закон разума иприроды, если мы решительно живем и существуем только для себя, священным длянас должно быть наше удовольствие: все, что отлично от удовольствия, есть ложь,следствие ошибки и достойно лишь нашего презрения. Порой говорят, что порокопасен для человека, но пусть мне объяснят — каким же это образом? Может быть,потому, что он посягает на права другого? Но ведь всякий раз, когда другойспособен отомстить, равенство прав восстанавливается, выходит, порок никого неущемляет. Просто невероятно, как извечные софизмы глупости умудряются разрушатьоснову счастья живых существ! Насколько бы все люди были более счастливы, еслибы смогли договориться о способах наслаждения! Но здесь перед нами встаетдобродетель, они обманываются ее соблазнительными одеждами, и вот от счастья неостается камня на камне. Пора навсегда изгнать эту коварную добродетель изнашего счастливого общества, давайте будем презирать ее, как она тогозаслуживает, пусть самое глубокое презрение и самые суровые наказания падут наголову тех, кто захочет исполнять ее заповеди. Что до меня, я хочу еще разповторить свое заклятие в ее адрес. О мои счастливые собратья! Пусть вашисердца откликнутся на мой призыв, пусть под сенью нашей обители всегда пребудутлишь палачи и жертвы!

Сильвестр, осыпанный хвалебными возгласами, сошел с трибуны,и занавес открылся. Шестеро монахов разошлись по углам зала, шестиугольнаяформа которого предлагала каждому удобное место для утех. Гроздья свечейосвещали все углы, в каждом находились широкая оттоманка и комод, содержавшийвсе необходимое для самого безудержного разврата, самого жестокого распутства.Две девушки, один педераст и один содомит сопроводили монахов в укромные ниши.Дуэньи по очереди подводили Октавию и Мариетту, скованных цепью и обнаженных ккаждому монаху.

При первом же проходе жертва должна была претерпеть такуюжестокую пытку, что останься она жива, следы ее сохранились бы на всю жизнь.Каждый палач должен был запечатлеть на плечах или ягодицах жертвы знаки своихизлюбленных утех.

Северино, содомируя мальчика и лобзая задницы,расположившиеся справа и слева, вспомнил один из эпизодов, рассказанныхЖеромом, вырвал у Мариетты зуб и прижег свечой соски Октавии. Нам неизвестно,какие заклинания он при этом произнес, как не дошли до нас и слова других.

Клемент сломал палец Октавии и оставил глубокую рану направой ягодице Мариетты — в это время его сосали, а он массировал мужскиечлены.

Антолнин ощипал обе вагины посредством турецкого депиляторияпод названием русма[44], во время операции его содомировали, онпрочищал влагалище Жюстины и облизывал тот же предмет Авроры.

Амбруаз, сжимая сфинктером массивный член и вставив свой врот Флер д'Эпин, лобзая при этом чью-то вагину, выколол золотой иглойпрекрасные глаза Мариетты и сломал мизинец на правой руке Октавии. Его спермабрызнула, и он настолько разгневался на Флер д'Эпин, что немедленно наказал еетремястами ударами кнута, хотя вожделение его уже испарилось, и этот поступокбыл продиктован только мстительностью.

Сильвестр исколол ягодицы и груди свей дочери и вырвалзубами обе розовые пуговки на грудях Октавии — его нещадно били кнутом, егонаперсник сосал ему язык, а девушка член.

Жером, которого по очереди ублажали языком двеколенопреклоненные девушки и яростно сношал в зад юноша, отрезал правое ужоМариетты и посредством щипцов оторвал приличный кусок плоти от прекрасного задаОктавии.

После первой процедуры участники стали обсуждать следующийпредмет: уничтожить обе жертвы таким же образом, но постепенно? Обрушить на нихярость всех монахов сразу, или палачом будет только один, а остальные будутзрителями? Прежде чем принять решение, были выслушаны шесть мнений, большинствовысказались за то, что участвовать в пытках будут все по очереди, но Сильвестрвыдвинул два условия, принятых великодушно; первое — обе жертвы должныудовлетворить излюбленные желания каждого монаха, и только после этого начнутсяглавные мучения, второе — он собственноручно нанесет решающий удар своейдочери. Посреди подвала поставили канапе, вокруг него сгрудились шестьпедерастов и дюжина девиц, приняв самые похотливые и бесстыдные позы.Содомиты-долбилыпики должны были находиться возле монахов и сношать их впродолжении пытки.