В ответ раздался только один голос: кто-то предложилнемедленно послать за ней, но посовещавшись, общество решило отложить это надве недели.

О, Жюстина! Как сжалось твое сердце, когда ты услышалавынесенный тебе приговор! Бедная девочка! Еще чуть-чуть, и ты не смогла бысдвинуться с места…

Собравшись с силами, она поспешила дальше и дошла до концаподвалов. Не видя никакой бреши, она решилась проделать в чаще проход. Оназахватила с собой напильник и этим инструментом начала работать; она изодраларуки в кровь, но ничто ее не останавливало. Живая изгородь имела более двухфутов в ширину, и вот, наконец, Жюстина оказалась во второй аллее. Каково жебыло ее изумление, когда она почувствовала под ногами мягкую и проваливающуюсяпочву, в которой она завязла по щиколотку! Чем дальше она продвигалась, тембольше сгущалась темнота. Она наклонилась и пощупала землю рукой: о святоенебо! Она наткнулась на череп!

— Великий Боже! — в ужасе прошептала она. —Это же кладбище, где, как мне рассказывали, эти палачи хоронят свои жертвы идаже не дают себе труда присыпать их землей. Может быть, это череп моей милойОмфалы или несчастной Октавии… такой красивой, такой кроткой и доброй, котораяпоявилась на земле как роза, чью красоту она отражала. Увы, и я бы оказаласьздесь через две недели: я бы даже не подозревала об этом, если бы не услышаласама. Так что бы я заслужила, оставшись в этом жутком месте? Разве не совершилая и без того много зла? Разве не стала я причиной стольких преступлений?Видимо, надо покориться судьбе… Вечная обитель моих подруг, прими же и меня всвои объятия! Воистину, такому несчастному, такому бедному и всеми брошенномусуществу, как я, не стоит цепляться за жизнь среди чудовищ! Но нет, я должнаотомстить за униженную и оскорбленную добродетель: она ждет от меня мужества,надо бороться, надо идти вперед. Надо избавить землю от таких опасных злодеев.Что плохого в том, чтобы погубить шесть человек, если я спасу от их жестокоститысячи других?

Она сделала другой проход, и следующая изгородь оказаласьеще гуще: чем дальше она продвигалась, тем чаще росли кусты. Наконец под ногамипочувствовалась твердь, и наша героиня вышла к краю рва, но не увидела никакойстены, о которой говорила Омфала. Ее вообще не было: очевидно, монахи простопугали ею пленниц.

Оставив позади шестирядное ограждение, Жюстина лучшеразличала окружающие предметы. Ее взору предстала церковь с притулившимся к нейстроением, их окружал ров. Она благоразумно прошла дальше вдоль него и, увидевна противоположной стороне лесную дорогу, решила перейти ров в этом месте иидти дальше по дороге. Ров был глубокий, но сухой; он был облицован кирпичами,поэтому скатиться не было никакой возможности, тем не менее она устремиласьвниз, Падение оглушило ее, и она несколько секунд лежала, не поднимаясь; потомвстала, дошла до дороги склона, но как по нему взбираться? Скоро она отыскалаудобное место, где нескольких кирпичей не хватало и можно было довольно легкоподняться как по ступеням, ступая ногой в выбоины. Она была уже почти наверху,как вдруг земля под ногами обвалилась, и Жюстина упала обратно в ров; на неепосыпались обломки, и ей показалось, что она умерла. На этот раз падениеоказалось много опаснее: она сильно поранилась и едва не сломала ноги.

— О, Боже, — с отчаянием произнесла она. —Дальше я не пойду, останусь здесь. То, что случилось, — не иначе, какпредупреждение небесное… Небу не угодно, чтобы я продолжала свои попытки.Наверняка я не права, и зло полезно на земле; когда его хочет Господь, грехпротивиться ему.

Но мудрая и добродетельная девушка тотчас возмутилась,вспомнив разврат, который ее окружал, и мужественно выбралась из-под обломков;пользуясь взрыхленным уже склоном, сделала еще одну попытку и быстро достиглаверха. Преодоление преграды несколько отдалило ее от дороги, которую онаприметила, но отыскав ее глазами, она добралась до нее и побежала вперед. Досумерек она вышла из леса и оказалась на том самом холме, с которого когда-тоувидела этот ненавистный монастырь. Она обливалась потом, ей надо былопередохнуть, но первым делом она опустилась на колени, чтобы вознести к Господусвои благодарственные молитвы, чтобы еще раз испросить у него прощения заневольные прегрешения, которые она совершила в том гнусном прибежище порока ибесстыдства. Горькие слезы хлынули из ее прекрасных глаз. «Увы, — шепталаона про себя, — я была не так грешна, когда год назад шла по этой жедороге, влекомая своей набожностью, которую так низко втоптали в грязь. О,Господи, какими же глазами ты смотришь на меня теперь!»

Когда эти печальные размышления несколько смягчились примысли об освобождении, Жюстина продолжила путь к Диксону, надеясь, что в этомгороде ее жалобы будут услышаны и восприняты должным образом.

Она была в дороге второй день и перестала боятьсяпреследования, хотя голова ее все еще была наполнена картинами ужасов,свидетельницей и жертвой которых она была совсем недавно. Сделалось тепло и,следуя своей привычке к осторожности, она сошла с дороги, чтобы отыскатьубежище, где можно было перекусить, дожидаясь темноты. Небольшая рощица справаот дороги, через которую бежал прозрачный извилистый ручей, показалась ей самымудобным местом. Напившись ключевой воды, съев немного хлеба, она прислониласьспиной к дереву и, сидя на земле, стала вдыхать всеми своими сосудами чистыйвоздух и покой, которые ласкали ее тело. Она размышляла о беспримернойпревратности судьбы, которая, несмотря на шипы, устилавшие ей путь добродетели,всегда возвращала ее к культу этого божества и к любви и смирению по отношениюк Всевышнему, чьим отражением служит добро, и вдруг ее душу охватил восторг.«Нет, — воскликнула она, — Господь, которого я обожаю, меня непокинул, если дал мне новые силы в столь тяжелую минуту! Разве не его должна яблагодарить за такую милость? Есть ли на свете существа, которым она была быотказана? Выходит, я не совсем несчастна, коль скоро есть люди, которымтруднее, чем мне… Ах, насколько хуже тем несчастным, оставшимся в том логовепорока, из которого чудом вызволил меня Господь!..» Исполненная благодарности,она подняла голову, чтобы воздать хвалу Всевышнему, как вдруг заметилапристальный взгляд статной красивой дамы, хорошо одетой, которая, очевидно, шлатой же дорогой.

— Дитя мое, — ласково сказала ей женщина, — яне хочу вам мешать, но судя по вашему лицу вас гнетет большая печаль. Я тоже,моя милая, я тоже несчастна! Соблаговолите поведать мне ваши беды, я расскажувам свои, мы утешим друг друга, и, быть может, из нашего взаимного доверияродится нежная дружба, благодаря которой самые несчастные и обездоленныесущества научаются переживать заключения и братски делить их. Вы молоды икрасивы, дорогое дитя, и, должно быть, встречали в жизни немало плохого.Мужчины настолько злы, что достаточно иметь самую малость того, что ихинтересует, чтобы на нас обрушилось все их коварство.

Сердца несчастных быстро раскрываются навстречу утешениям.Жюстина оглядела незнакомку: очень красивое лицо, возраст не более тридцатишести, несомненный ум, благородный вид. Она протянула ей руку, всплакнула отумиления и сказала: