"Ну, успокойся, успокойся, родная моя…"

Я прижалась к рукаву его пиджака и вдруг почувствоваласолоноватый привкус крови:

– Боже мой, Дан, ты ранен?

– Пустяки, думаю, он задел меня в последний момент…Думаю, ничего страшного. Реакция отменная, нужно сказать. Но я, пожалуй,преподнес ему неприятный сюрприз.

– А те, кто увел тебя?..

Дан крепко сжал мои плечи и попытался улыбнуться:

– Дурацкое положение… Но, когда копаешь себе могилу, утебя остается не очень-то большой выбор.

Я вспомнила лопату, судорожно вздохнула и еще крепчеприжалась к Дану.

– Но их же было трое…

– Видишь ли… – Дан попытался улыбнуться, – я не ввел ихв курс дела… Не успел. Я ведь служил в развед-роте, в Афгане. И даже успелвыучить пушту. Но этим никто не интересовался, прежде чем тыкать мне оружие подребра…

– Ты не говорил мне.

– Но ведь и ты ничего не сказала. А я должен быть готовк тому, что моя девушка криминальная штучка. Ты ведь моя девушка?

– Прости, прости меня… Прости меня за все, это явтравила тебя во все это. Уезжай, я останусь здесь, нужно вызвать кого-нибудь,я устала, устала… Должен же быть конец всему этому кошмару…

– Ну вот что, – он крепко сжал ладонями мое мокроелицо, – запомни, и чтобы мы больше никогда к этому не возвращались: я никогдатебя не оставлю. Я ведь уже говорил тебе, что в нашем роду мужчины всегдаследуют за любимыми женщинами, даже если это грозит им бедой? Ведь, говор ил?

– Да, да…

– А сейчас нам нужно убираться отсюда, и как можноскорее.

– Куда?

– В Москву. Нам незачем светиться в поселке. Там,правда, почти никого нет, только сторож… Он охраняет дачи. Но когда их найдут…Они обязательно вытащат тех, кто в эти дни был в поселке… Сейчас я отгоню ихмашину, а ты никуда больше не выходи. И с этой минуты будешь передвигатьсятолько под моей охраной. Я похож на верного паладина? – Он все-таки заставилменя улыбнуться, несмотря на весь трагизм ситуации.

– Копия.

– Вот и отлично. Я не хочу тебя потерять, слышишь?..

Он оставил меня, обогнул джип и склонился над теломШинкарева – я видела это сквозь лобовое стекло: вся грудь АлександраАнатольевича взмокла от крови.

Я попыталась выйти из машины.

– Не нужно, – крикнул Дан, на секунду оторвавшись отсвоего мертвого врага. – Я сам все сделаю…

– У него бумаги, их нельзя оставлять… Дан обшарил телоАлександра Анатольевича, поднял голову и развел руками:

– У него ничего нет, только бумажник… Посмотри возлемашины.

Пока Дан усаживал мертвого Шиикарева в неповоротливый джип,я обшарила каждый сантиметр грязного железобетонного покрытия. И наконец нашлато, что искала, – смятые, изуродованные, затоптанные в жижу кассета, письмо, сумочкаи разлохматившийся томик Юнны Мориц. Фотография лежала между страниц, тамначиналось мое любимое стихотворение “За невлюбленными людьми любовь идет, какпривиденье…”. А на старой фотографии Шинкарев все еще был жив и был жив убитыймною Сирии…

Дан, стараясь не задеть нашу машину, аккуратно развернулджип и направил его в сторону леса.

Я не могла, не могла оставаться одна – и пошла сквозь чащупо следам протекторов.

Через несколько минут деревья расступились, и я увиделанебольшую, незаметную со стороны дороги поляну. На ней лежали залитые кровьютела тех, троих. Но не это поразило меня – я не отрываясь смотрела на зловещийчерный квадрат земли – эта могила была приготовлена для Дана.

Ноги больше не держали меня – пришлось привалиться к стволу дерева.Дан загнал джип на поляну и несколько минут возился в машине – видимо, вытиралотпечатки, совсем уже отстраненно подумала я и испугалась этой своейотстраненности. Повалил тяжелый липкий снег. Дан выскочил из машины инаправился ко мне.

– Дан, – слабо позвала я. – Дан, я не могу подняться…

– Ну зачем ты вышла? Не нужно тебе смотреть.

– Я не могу… Не могу больше оставаться одна… Онподхватил меня на руки и понес к машине. Я обняла его за шею и закрыла глаза.

* * *

…Дан гнал машину к Москве.

Прошло не так много времени с тех пор, как мы оставили трупышинкаревской команды на опушке леса, но, это казалось таким далеким, занесеннымснегом, как будто произошло с нами в каких-то других жизнях.

Все вокруг изменилось. Это был враждебный мир, в котором наснаверняка будут искать, хотя Дан и пытался успокоить меня, говоря, что в такойглуши снег заметет следы профессиональнее самого опытного преступника. Еслиповезет – их могут найти только через несколько дней. Но даже это сейчас былоневажным… Пролитая песья кровь связала нас крепче самых страстных ночей любви,которых еще не было. Это был почти смертельный союз, и я знала теперь, чтопойду за этим человеком куда угодно.

Здесь, в машине, я рассказала ему все – все, с самогоначала. То, что давно считалось забытым, навеки похороненным в недрахизраненной памяти, вдруг вспыхнуло так ярко, как будто произошло только вчера…Порнозаказ, который я бездумно согласилась выполнить, сломанные уши АлександраАнатольевича в центре зала на “Новокузнецкой”, приезд в Москву и смертьНимотси, приезд в Москву и смерть Веньки, никогда не виденная мною смерть еесестры… Нелепая смерть Фарика и Алены, утонувший в болотах джип – “почти такойже, как у тебя, и я даже умею его водить…”. Случайная встреча с Власом впитерском кафе, одна на миллион, почти роковая. Фотография Грека на обшарпанныхобоях, смерть Сирина и последовавшая за ним смерть Власа. И снова Москва… Чужимбезжизненным голосом я рассказала Дану о том, как спаслась в тот день, когдаубили Веньку и Нимотси, как уехала к Леве и как его друг сделал мнепластическую операцию. И та, которую посчитали умершей, снова ожила.

И решила мстить. Тогда она еще не знала, что все те, кто такили иначе соприкасаются с ней, должны погибнуть. А даже если бы знала – что быэто изменило?

И снег на лице мертвого Володьки Туманова – это тоже я…Попытка неудачного шантажа – это тоже я.

Дан съехал на обочину, бросил руль и несколько минутпотрясенно молчал. А потом прижал меня к себе.

– Я поверить не могу, что все это случилось с тобой!

– Да. Все это случилось со мной.

– Но как ты могла разнести череп профессиональномуубийце?

– Так не бывает?

– Теоретически можно предположить. Один шанс на стотысяч.

– Я И есть этот один шанс…

– И все это время ты была одна и никому даже непыталась рассказать об этом?