– Боюсь, до таких высот наш идеализм не простирается, –сказал Сварог, усмехнувшись елико возможно циничнее.

– Благодарю за откровенность. Скорее уж на лицах иных изваших людей читается не идеализм, а страстное желание проникнуть взором в моисундуки… Вон тот здоровенный, с крестьянской рожей, скоро прожжет их взглядом…Сокровища там, милейший верзила, сокровища, как же без них? Барон, чего выждали – герцогской короны? Земель? Орденов?

– Возможно, я вас разочарую, но мое нахальство простираетсяна все сразу… – сказал Сварог.

– Ничего, – благодушно сказал король. – Деложитейское. Идеалисты среди магов – великая редкость, сколько живу, встречать недоводилось. Возможно, есть что-то такое в потоке апейрона, влияющее на сознаниемага… Словом, идеалистов нет. Другое дело – святые, но меж святыми и магамимало общего еще и оттого, что магия подчиняется законам природы, а чудеса,творимые святыми, проистекают… гм, из другого источника. Нет, барон, вы меня неразочаровали, это я вынужден вас разочаровать. Наша персона не желает, чтобыГлаза Сатаны были уничтожены. Не вздумайте только подозревать меня в симпатияхк силам Тьмы. Я одинаково равнодушен и к Тьме, и к Свету, я – это Нечто Третье,хотя мудрецы и вбили себе в голову, будто такого не может быть… Даже мой мэтрЛагефель когда-то так считал, до знакомства со мной. Не смущайтесь, мэтр, вы стех пор на глазах поумнели… Я – это я, – он значительно поднял палец, и вего голосе сквозило самодовольство. – Ибо добился всего собственнымитрудами, без помощи и темных сил, и светлых, а посему свободен и отобязательств перед ними, и от симпатий с антипатиями. Даже лары вынуждены сомной считаться. Я еще в древние времена предпринял кое-какие меры, делающие ихбессильными передо мной. Так вот, мои взгляды можно назвать свободными иисполненными терпимости. Здесь может разгуливать Князь Тьмы, когда емузахочется. А в горах на полуночи обитает отшельник из приверженцев Единого, явелел его не беспокоить. Подлинно могучему владыке присуща терпимость. Особеннотакому, как я. За те тысячелетия, что я здесь правлю, ушло в небытие столькотемных и светлых богов, столько бессмысленных сражений Света и Тьмы отгремело…

Сварог мысленно поздравил себя с удачей – не пришлось ломатьголову, проявляя чудеса проницательности, на каковые он, трезво мысля, и неспособен. Король сам преподнес свой главный пунктик, на блюдечке. Мания величияв самой примитивной и недвусмысленной форме. Справедливости ради стоит заметитьна полях – а чего еще прикажете ожидать от самодержца, ухитрившегося усидеть натроне пять с половиной тысячелетий?

И еще – Король Сосновая Шишка как-то не тянул на настоящегомага. Хоть Сварог и не видел настоящих никогда… То, что он владыка Хелльстада,ничего еще не доказывает. На иных тронах, отнюдь не захолустных, сиживали идебилы, и просто дикие посредственности. Правда, это ничуть не умаляетмогущества Хелльстада, но ведь и с земными державами точно так же обстояло…

– Иными словами, вы намерены мне воспрепятствовать? –спросил он.

– Ну разумеется, – сказал король. – По-моему, яуже воспрепятствовал…

Что-то не клеилось. Если за всеми имевшими несчастье сюдазабрести наблюдают с момента их появления, почему Сварог в прошлый раз выбралсянезамеченным? Или в этом и заключалась игра? И король, сразу его опознавший,готовит коварнейшую ловушку, играет, как кошка с мышкой?

– Ну что же, умные люди, оказавшись в вашей ситуации,тактично молчат, – сказал король. – Вы молчите, а значит, умны. Чтовас больше интересует – ваша участь или желание узнать движущие мною мотивы?

– Второе, – сказал Сварог. – Посколькудогадываюсь, что моя участь не от меня зависит…

– Верно. И все же… Каждый сам определяет свою участь.Определили свою и вы. Я решил взять вас на службу. Даже великому владыкеприскучит одиночество, если оно затягивается. Ему нужны верные слуги…

«И свежие слушатели, способные должным образом оценитьхозяйские монологи», – добавил для себя Сварог. Как учит история,выслужившиеся из грязи князья четко делятся на две категории – одни стараютсянапрочь забыть свое свинопасье прошлое, вытравить его из памяти окружающих.Другие, наоборот, кстати и некстати любят вспомнить вслух, из какой грязиподнялись. И та, и другая линии поведения еще не свидетельствуют ни о высокоминтеллекте, ни о широте души. Просто одни – снобы, а другие – нет. Фаларен,скорее, из тех, кто бережно сохраняет помянутую грязную канаву, огородив еезолотым забором, и любит под настроение показывать гостям…

А вслух он сказал:

– Я безмерно благодарен, ваше величество, за столь высокуючесть. Но не представляю, чем могу оказаться вам полезным…

– Откровенно говоря, я тоже в данный момент непредставляю, – признался король. – Но непременно что-нибудь придумаю.Мое владение ничуть не напоминает убогое поместье, куда нанимают работников дляпримитивных конкретных дел. Подлинный ум заглядывает далеко вперед… Этигоспода, – незначительный жест ладони, – тоже не имели сначала четкоопределенных обязанностей, но со временем оказались полезными. Так же поступими с вами. Да, есть еще ваши люди… Можно отправить их восвояси, насыпав полныекарманы бриллиантов, а можно и использовать в какой-нибудь новой забаве… – Онопять глянул мимо Сварога. – Прелесть моя, не нужно столь гордо ивозмущенно вскидывать вашу изящную головку. Сколько лет правит в Ронеро вашадинастия? Тысячу двести? Я сидел на этом троне, когда предки всех вас бродили взвериных шкурах, отброшенные Штормом к началу времен… Итак, ваши люди, барон.Неплохая коллекция индивидуумов, в той или иной мере одаренных магическимиспособностями. Жаль разбивать столь тщательно подобранный оркестр. Пожалуй, иони мне пригодятся. Жалую долголетие, роскошь, удовлетворение всех и всяческихприхотей… и так как далее, нужное подчеркнуть, недостающее вписать самим.Согласием не интересуюсь, поскольку не предоставляю выбора. Надеюсь, среди васнет идеалистов и безумцев, способных отказаться и подвергнуться моемугневу? – И он медленно обвел всех капризно-деспотическим взором.

Стояло молчание. Сварог волчьим чутьем угадывал – всеполагаются на него, прекрасно понимая, что ничего другого не остается.

– А главным вашим предназначением станет – помочь мнепобедить скуку, – продолжал Фаларен. – Скука – единственный и главныйвраг бессмертного. Впервые она объявила войну уже через несколько столетийпосле моего воцарения. Перед вами – неутомимый воитель, в борьбе со скукойиспробовавший все. Все мыслимые разновидности добрых и злых поступков. Добробыстро истощает изобретательность, оно удручающе однообразно и оттогостановится невольным союзником скуки. Зло не в пример многограннее, онотысячелико, но пороки, извращения и злодейства тоже в конце концовисчерпываются, как ни пытаешься их разнообразить, порой вовлекая в свои забавымиллионы смертных двуногих, не ведающих о том… – он мечтательно уставился впотолок. – И со временем обнаруживаешь, что собственноручно содрать кожу скакой-нибудь принцессы так же скучно, как и столкнуть в бессмысленной схваткедве самые сильные державы… Да-да, это я развязал Лабурскую войну… вы ее непомните? Вот видите, как все бессмысленно… А короля Шого и его таинственноеисчезновение еще помнят? Ах, даже вошло в поговорку? Ну конечно, это был я.Показалось забавным сесть на престол обычного земного королевства, потом, оченьбыстро, стало скучно… Насколько мне известно, иные глупцы там, наверху, всерьезподозревают меня в попытках развязать с ними войну за власть над ИмпериейЧетырех Миров. Болваны. Власть над Империей мне наскучила бы столь же быстро.Хотя, оговорюсь, стоит и попробовать. Но что прикажете делать потом? Лишь тотстремится к власти, кто примерно знает отпущенный ему срок…