– Если здесь есть хозяин…

– Есть, – уверенно ответила Делия, глядя назад черезего плечо. – Обернитесь. Если это не хозяин, я съем свою шляпу. И вашутоже.

Сварог обернулся. Да, впечатляло.

С противоположной стороны на них надвигался замок, летевшийнад равниной на высоте человеческого роста. Он не походил ни на замки ларов, нина земные фортеции – несколько соединенных крытыми галереями зданий сприльнувшими к ним круглыми башнями, темно-вишневые стены с выпуклым белымузором, черные крутые крыши, затейливые флюгера и горгульи цвета старогозолота, стрельчатые окна, сплошь в радужных разноцветных витражах, изящныезубцы… Замок был прекрасен незнакомой, чужой красотой и казался выточенным изодного куска с недоступным человеческим рукам изящным мастерством. Невесомоплывущий над землей, он выглядел самой естественной деталью пейзажа, ничуть неказался нелепым или необычным. Замок был здешний, а они – чужими, со всем ихизумлением и испугом. Никогда еще за все время пребывания в Хелльстаде Сварогне чувствовал так остро, что попал в совершенно чужой мир, живущий отдельно…

А в следующий миг, вспомнив о долге командира, четкопроизнес про себя все необходимые слова.

Что бы там ни таилось в замке, сам замок был именно таким,каким предстал взору. И вместе с тем… Сварог в который уж раз проклял убогостьмага-недоучки, то бишь себя самого. Перед ним – далеко не впервые – оказаласьнекая загадка, чьей сути он не понимал. Словно бы и нет здесь ни зла, ни добра,а замок – не просто замок. И это все, что оказалось доступным «внутреннемувзору», точнее не выразишь по невежеству своему в высокой магии…

Замок остановился, опустился наземь. Высокая дверь(определенно парадный вход) вдруг медленно и плавно откинулась, словноподъемный мост, на ее внутренней стороне обнаружились ступени. Приглашение былосамое недвусмысленное, и все же они, как легко догадаться, медлили. Приходи,красотка, в гости, мухе говорил паук… Тогда за спиной раздалось короткоемогучее рычанье, словно гром тяжело ворохнулся в безоблачном небе, псыпридвинулись разом и садиться уже не стали, замерли, растопырив передние лапы, угрожающесклонив головы.

Сварог первым слез с коня, угрюмо бросил:

– Пошли? На замок людоеда что-то не похоже…

– На замок примитивного людоеда, – тихо повторил вслухЛеверлин его невысказанную мысль. – Людоед с чувством прекрасного, сдаетсямне, еще опаснее…

Бони решительно взвалил на плечо пулемет. Сварог покосился сбольшим сомнением, покачал головой, но промолчал. И пошел впереди, как инадлежит отцу-командиру, громко насвистывая «Пляску смерти», песенку невеселую,но все же не относившуюся к похоронным маршам: «Гроб на лафет, он ушел в лихойпоход…»

Поднявшись по широким ступеням, они оказались в длинномвысоком коридоре, сечением напоминавшем перевернутый колокол. Стены былитемно-розовые с белыми прихотливыми прожилками, на равном расстоянии горели неяркимзолотистым свечением ажурные шары, словно бы висевшие в воздухе у стен, едвакасаясь камня, выглядевшего монолитным и, вот чудо, теплым. Чтобы проверить этостранное, неотвязное впечатление, Сварог воровато провел ладонью по ближайшемуплавному изгибу. Ненамного, но теплее все же, чем обычный камень, и словно быотталкивает ладонь, самую чуточку, едва заметно.

Впереди показалось что-то, летящее навстречу. Птица.Золотая, украшенная дивной чеканкой, сверкавшая радугой самоцветов. Распахнувнеподвижные крылья-веера, она подлетела, замерла в воздухе, отвесила церемонныйпоклон (едва слышно, мелодично звякнули золотые чешуйки на шее, колыхнулись надголовой огромные рубины на тоненьких стебельках), развернулась на месте вокругневидимой оси и очень медленно поплыла назад, в глубь коридора, распространяятонкий, как весенняя капель, звон.

Все молча направились следом. Высокие коридоры, широкиелестницы, залы, колонны – зеленые с черным, густо-алые с синим, фиолетовые спурпурными прожилками, золотистые с черными нитями, полупрозрачно-лимонные стаинственным переплетением темных прожилков внутри. Повсюду этот странныйкамень, менявший цвета, оттенки и сочетания красок, как личины, чересчуркрасивый, чтобы опошлять его роскошными украшениями. Только однажды Сварогувидел в нише невысокое золотое деревце тончайшей работы, а в другом месте –коня из темного камня, выглядевшего страшно древним, вытесанного грубовато,примитивно, но казавшегося идеально завершенным, так что еще один, слабехонькийудар резца бесповоротно испортил бы скульптуру. Под ногами не было ковров, ношаги отдавались глуховато, словно прихотливые узоры каменного пола, похожие тона письмена, то на древние географические карты, поглощали звуки.

Неожиданно за очередным поворотом открылась высокая стрельчатаяарка, а за ней – огромный зал в розовато-лиловых тонах с алыми и чернымипрожилками. В обрамленных полуколоннами нишах стояли черные сундуки, все взолотом узоре с неизбежными самоцветами, а сводчатый потолок усыпан краснымикаменьями, словно бы повторявшими созвездия ночного неба неизвестной планеты.

У стены, на троне, будто вырезанном из цельной глыбы янтаря,сидел человек в пурпурной мантии и ажурной митре цвета серебра. Птица, пролетевнад его головой, опустилась на спинку трона меж двух прозрачно-золотистыхшаров, застыла. Сварог весь подобрался, удивляясь, как много можно ухватитьвзглядом в минуту опасности.

Слева от трона – странное сооружение, больше всегонапоминающее груду черных и фиолетовых шаров, отчего-то не рассыпавшихсясогласно закону всемирного тяготения, а слипшихся подобно виноградной грозди,только высотой в три человеческих роста. Совершенно не гармонирует со всемостальным – и, коли уж присутствует, надо полагать, вещь в обиходе необходимая.

Справа от трона – двое в богатой одежде незнакомого фасона,один помоложе, другой постарше. Смотрят не без интереса. Меж троном и стеной –две лежащие пантеры из черного металла.

Человек на троне шевельнулся, лениво и плавно переменил позу– и пурпурная мантия на миг вспыхнула радужными переливами. Его митра, Сварогхорошо рассмотрел, состояла из множества серебряных сосновых шишек, сплетенныхв нехитрые узоры. Работа тончайшая, каждая чешуйка видна, шишки словно быудерживает вместе не искусство мастера, а волшебная сила. Скверно. По легендам,короны из сосновых шишек носят горные тролли, точнее, их короли, личностинасквозь злокозненные и человеку враждебные изначально. Правда, и горныетролли, и их короли проходят по разряду совершеннейшей небывальщины, но мы вХелльстаде, господа, мы в Хелльстаде…

И Сварог вежливо наклонился по всем правилам придворногоэтикета, прижав ладони к груди (для чего пришлось, чтобы освободить руки,засунуть топор за пояс). Их разделяло шагов двадцать. Он хотел было подойтиближе, но один из стоявших у трона остановил его, чуть заметно пошевеливладонью.

Что-то обрушилось на него невидимой лавиной. Беззвучный удароказался так силен, что Сварог не сразу и распознал его природу. Прошлонесколько долгих, мучительных секунд, раздиравших разум и душу неописуемой людскимисловами болью, прежде чем он понял: это зауряднейшее Заклятье Ключа, это магпрощупывает мысли. Как и вся здешняя магия, на Сварога заклятье неподействовало – но все равно, удар был невероятно могуч. Сварог сам былопопытался определить, кто перед ним. После такой плюхи он словно бы полуослеп инаполовину оглох в магическом смысле, умение-то было не принесенное с собой, аполученное здесь и оттого здешним воздействиям вполне подверженное…