— И вы надеетесь, сударь, что я останусь в таком жуткомдоме?

— Никаких в том сомнений, Жюстина: я уже говорил вам,что когда вы узнаете суть дела, вам будет трудно убежать отсюда, что выостанетесь по доброй воле, потому что вам просто будет невозможно не остаться.

— Объясните яснее, сударь, умоляю вас.

— С удовольствием; слушайте же внимательно… Но в этотмомент во дворе послышался сильный шум, д'Эстервалю пришлось пойти встретитьдвух торговцев на лошадях, сопровождаемых тяжело груженными мулами, которыенаправлялись на ярмарку в Доль и решили заночевать в этой живодерне.

Путников радушно приняли, провели в дом, сняли с них сапоги,а д'Эстерваль, предложив им подождать ужин, вернулся закончить свои наставленияЖюстине.

— Нет нужды говорить вам, милая девочка, что наряду стеми прихотями, в которых я уже признался, у меня должны быть и другие, неменее странные, и вот что именно способствует моим страстям. Я хочу, чтобыпутники, которые погибают от моей руки, были предупреждены о моих намерениях;мне нравится, когда они узнают, что попали к злодею; я люблю, когда онизащищаются, короче говоря, я должен победить их силой. Это обстоятельство менявозбуждает, оно разжигает мои страсти, оно возбуждает мой член, когда делосделано, до такой степени, что мне после этого абсолютно необходимосовокупиться с любым живым существом независимо от его пола и возраста. Воткакую роль я вам предлагаю, мой ангел: именно вы сознательно будете делать все,чтобы спасти несчастных или принудить их защищаться. Скажу вам больше: такойценой вы обретете свободу. Если вам удастся устроить побег хоть одномучеловеку, вы можете бежать вместе с ним, и преследовать я вас не буду — даючестное благородное слово. Но если он погибнет, вы останетесь, а поскольку выдобродетельны, вы останетесь, как я уже предупреждал вас, по своей воле, таккак вас будет держать здесь надежда избавить от моей ярости хоть одну из жертв.Если вы убежите от меня, будучи уверены в том, что я не собираюсь бросать эторемесло, вас всю жизнь будет преследовать совесть — сожаление, что вы непытались спасти тех, кто появится здесь после вашего ухода; вы никогда непростите себе, что упустили случай совершить такой добрый поступок, поэтому,повторяю, надежда на удачу прикует вас к моему дому. Вы мне возразите, что всеэто бесполезно, что вы все равно сбежите при первой же возможности иразоблачите меня? Так вот: не такой я наивный, милая, чтобы не иметь ответ наэтот вопрос. Итак, слушайте еще: не проходит и дня, чтобы я кого-то не убивал,Жюстина, то есть получится шесть трупов, прежде чем вы доберетесь до ближайшегосуда, шесть жертв, которых вы погубите, пытаясь погубить меня, вот так, дажеесли допустить такую возможность (хотя это невозможно, ибо я скроюсь через несколькодней после вашего исчезновения), на вашей совести будут шесть мертвецов.

— На моей совести?

— Да, потому что вы могли бы спасти хотя бы одного,предупредив его, вы могли бы спасти и других. Видишь, Жюстина: разве я былнеправ, говоря, что вы останетесь добровольно? Теперь бегите, если вам позволитсовесть, бегите: двери открыты, и путь свободен!

— Сударь, — сказала сраженная Жюстина, — вкакое положение ставит меня ваша злобность!

— Я согласен, ваше положение ужасно, и это служит однимиз самых мощных стимулов для моих адских страстей. Я хочу принудить васучаствовать в моих злодеяниях; я хочу приковать вас посредством добродетели кпороку и распутству; а когда я буду сношать вас, Жюстина — вы ведь понимаете,что так оно и будет, — эта восхитительная мысль сделает мой оргазмнеобыкновенно сладостным.

— Как, сударь, неужели и это?..

— И это, Жюстина, и все остальное вы будете делать посвоей воле. Если вы достаточно ловки, чтобы помочь спастись кому-нибудь, ну чтож вы имеете право спастись сами. Но если нет, вы запятнаете свои руки кровьюжертв, вы будете их убивать и грабить вместе со мной, вы будете лежатьголенькой на их еще теплых и окровавленных трупах, и я буду вас сношать… Вотсколько у вас причин спасать их! Сколько искусства, сколько ловкости потребуетсявам, чтобы отвести от них мои кинжалы! Ах, Жюстина! Никоща ваши хваленныедобродетели не смогут явить себя с таким блеском, никогда у вас .не будетлучшей возможности оказаться достойной уважения и восхищения честных идобропорядочных людей.

Нам трудно описать чувства нашей героини, когда хозяин вышелпо своим делам и оставил ее наедине с ужасными мыслями.

— О, великий Боже! — воскликнула она. — Ядумала, что злодейство уже испробовало на мне все свои фантазии, что послевсего, что заставила испытать меня моя судьба, у него не осталось ничего, мнене известного… Как же я ошибалась! Вот они, беспримерные ухищрения жестокости,и я уверена, что они неведомы даже обитателям преисподней. Этот монстр прав:сбежав немедленно, чтобы донести на него, я наверняка потеряю не один день,между тем, как, возможно, нынче же вечером я смогу вырвать из лап смерти обоихпутников, которые только что приехали. Однако, — продолжала она, —если через год или два я увижу, что вообще невозможно спасти ни одного человека…не лучше ли сбежать прямо сейчас? Ах нет, ни за что! Ведь он сказал, чтоисчезнет вскоре после моего бегства, но перед тем убьет всех, кто попадется емупод руку, а ведь я могла бы избавить их от смерти… Чудовище! Он совершенноправ: я останусь из-за своих убеждений. Иначе я убежала бы сразу, а такпреступницей меня сделает добродетель. О, Всевышний и Всемогущий, неужели тыпозволишь, чтобы добро порождало столько зла? Разве в том твоя справедливость,чтобы смотреть, как добродетель ведет к несчастьям? Как разочарует добрые душиистория моей жизни, если когда-нибудь она будет написана! А ты, кому доведетсяузнать ее, не смей ее обнародовать, умоляю тебя: ты бросишь семена отчаяния всердца людей, приверженных к добру, ты толкнешь их на путь порока, рассказываяо его вечном торжестве!

Жюстина обливалась горючими слезами, предаваясь этимболезненным размышлениям, когда неожиданно их прервала вошедшая мадамд'Эстерваль.

— Ах, мадам, — обратилась к ней девушка, —как подло вы меня обманули!

— Милый ангел, — ответила мегера, пытаясьприласкать ее, — это было нужно чтобы заполучить тебя. Но не горюй,Жюстина, ты легко привыкнешь ко всему: я уверена, что через несколько месяцевсама мысль бросить нас уже не придет в твою головку. Поцелуй меня, детка, тынастоящая красавица, и я жажду увидеть тебя в деле с моим мужем.

— Что я слышу, мадам! Вы позволяете себе подобныеужасы?

— Но какая женщина не разделяет вкусы своего супруга?Трудно найти более тесный союз, чем наш; мы до самозабвения занимаемся всем,что доставляет нам удовольствие, и поскольку у нас одинаковые наклонности, однии те же средства, мы удовлетворяем друг друга.

— Неужели вы имеете в виду и грабеж и убийства..!

— Это мои самые любимые развлечения; ты сама увидишь,насколько велики наши наслаждения, когда мы, опьянев от крови, предаемся им.