человеческую жизнь или остаться коротким мгновением, заполненным пустотой и бессмыслием.

Решетов прошёл к лифтам и, зайдя в кабину, стал подниматься наверх. На его лбу проступили капли пота, а резкая боль схватила позвоночник. Он сжал зубы и зарыл глаза, пытаясь бороться с самим собой. Эта та война, где лавровым венком победителя становится умение терпеть и сохранять присутствие духа даже, тогда, когда хочется заорать от боли и сдаться.

Сергей вышел из кабины лифта и осторожными тихими шагами стал продвигаться по безмолвию душного коридора. Он замер у входной двери квартиры Волкова и плавно нажал на стальную металлическую дверную ручку. Язычок замка чуть слышно щёлкнул и из приоткрытого проёма повеяло устойчивым запахом молотого кофе.

Дверь открылась, и Решетов вошёл в коридор, сжимая в руках рукоять пистолета и контролируя ограниченное пространство коридора. На полу валялась кофемолка с рассыпанным молотым кофе, что явно не добавляло оптимизма в сложившейся ситуации.

Сергей прошёл к приоткрытой двери комнаты и, толкнув мыском кроссовка дверное полотно, вошёл внутрь. В полумраке за компьютерным столом, который освещала настольная светодиодная лампа, на офисном кресле в положение сидя находилась мужская фигура со свесившейся головой, а подбородком уткнувшаяся в грудину.

Решетов опустил пистолет и прошёл вглубь комнаты. На полу валялся использованный шприц, а на столе рядом с клавиатурой лежала пустая ампула. Медицинский жгут с фиксатором находился на левом предплечье. Сергей приложил указательный и средний пальцы левой руки к сонной артерии молодого человека, но пульса не было, как и каких-либо признаков жизни.

«Классика» в виде инсценированной передозировки наркотика была разыграна по всем законам жанра и только следы от электрошокера справа на шее молодого человека, портили общую трагическую картину гибели неразборчивого в «ширеве» наркомана.

Они опоздали! Остальное было уже не важно!

Решетов сунул пистолет в пластиковую кобуру на ремне брюк-карго и, слегка вздохнув, в очередной раз осознал, что человек в своей жизни: больше проигрывает, чем побеждает, а истинным приобретением становится блеск затуманенных глаз.

Сергей покинул квартиру, затерев носовым платком поверхности, к которым прикасался, и растворился в полумраке коридора, пройдя к лифтам.

Он вышел из парадной, бросив взгляд на спавшую консьержку в своём закутке с пряжей в руках. Казалось, что в тишине этой летней ночи слышался тихий шёпот, исчезавший от шелеста сочной зелёной листвы на деревьях, а нечто необъяснимое растворялось под молчаливым свечением яркой луны.

Решетов подошёл к своему внедорожнику и залез на водительское сиденье. Громов медленно открыл полусонные глаза, увидев в зеркале заднего вида задумчивый взгляд Сергея.

— Мы опоздали? — тихо пошевелив губами, произнёс Михаил Иванович.

— Увы, товарищ полковник! — запустив двигатель автомобиля, подвёл итог Решетов. — Вам нужно отдохнуть и обработать рану. Я знаю одно надёжное местечко.

— С чего же, по-настоящему, начинается Родина?! — устало пробормотал Громов.

— Не знаю, Михаил Иванович, не знаю! Всё стало настолько запутанным, что вызывает лишь отвращение. Единственное, что могу сказать точно! Господь не даёт испытаний не по силам! Если наша судьба здесь среди этого безумия, значит мы идём в правильном направлении!

Сергей опустил рычаг стояночного тормоза и плавно нажал на педаль газа. Внедорожник тронулся с места, развернулся и исчез за поворотом…

Рим. Центр города

Говард шёл по узкому тёмному проходу на странное многозвучное эхо, напоминавшее речитативы. Запах горелого воска ощущался всё сильнее, а рёв младенца подобно, мольбам о помощи, звоном бил по слуху.

Льюис сжал в правой руке пистолетную рукоять штурмовой винтовки, а в левой тактическую рукоять, закреплённую на «вивере» цевья. Необъяснимый страх овладел сознанием Говарда, но он не собирался проигрывать ему партию и сдаваться без борьбы. Льюис не умел сдаваться! Он всегда и во всём шёл до самого конца и его не беспокоила цена, которую в итоге придётся заплатить за собственные просчёты и ошибки.

В памяти Говарда внезапно всплыли фрагменты одной спецоперации среди джунглей Амазонки, которую позже отнесут к категории неофициальных, а все материалы по ней засекретят. Тогда много лет назад объектом охоты был ренегат из ЦРУ, саботировавший за несколько миллионов долларов агентурную работу американских и британских спецслужб в регионе, продав информацию третьей стороне. Однако, были в той спецоперации свои подводные камни и нестыковки, ведь, санкционировал акцию сам министр иностранных дел Великобритании. Отметая в сторону все «прелести» скрытого проведения спецопераций в виде перерезанных глоток, сломанных шей, задушенных часовых и одиночных выстрелов из стрелкового оружия с глушителями, Льюис познакомился с некоторыми аспектами ритуальных жертвоприношений.

Боги, разумеется, бывают разными, но далеко не все требуют от своих последователей глоток свежей тёплой крови из глиняной миски с добавлением галлюциногена растительного происхождения.

Кровь врага — лучшее «лакомство», особенно, когда зарезать и выпотрошить уже приедается и не приносит полноту ощущений в виде единения со своими идолами.

В узкий проход из дырки в стене, образовавшейся между кирпичами, пробивался тонкий лучик тусклого света и всё отчётливее были слышны, как мужские, так и женские голоса, произносившие слова на латыни. Говард толком не мог разобрать смысл речитатива, но отчётливо услышанное «dominus» между звуков младенческого рёва, не имел множественных вариантов толкования.

Льюис остановился около отверстия в стене, выпустил из рук штурмовую винтовку, повисшую на одноточечном ружейном ремне, и вытащил левой рукой из рюкзака «Mini-map» оптоволокно. Лёгкая дрожь в руках и понимание, что практически ничем не может помочь ревущему за стеной младенцу, вызывали в Говарде отвращение к самому себе. Что же это за Добро, если не может противостоять Злу?!

Он просунул в отверстие в стене оптоволокно и включил сенсорный экран. Его правая рука подняла вверх бинокуляр ПНВ, а взгляд замер на картинке происходящего за стеной.

Мрачный полумрак зала, каменные стены, люстры со свечами, редкие тусклые светильники, статуи падших ангелов перед алтарём на возвышении с перевёрнутым крестом в центре. Люди в чёрных плащах с капюшонами на головах, скрывавшие их лица и слова на латыни, произносимые магистром за алтарём с разведёнными в сторону руками.

Льюису стало немного не по себе от увиденного, хотя ему было далеко не в первой видеть ритуал, называемый для простоты «чёрной мессой». Он знал, что на латыни произносили эти люди. Термин «богохульство» здесь был слишком корректным и сдержанным для описания вкратце произносимых за стеной слов. Фигурки демонов на алтаре и младенец, лежавший и ревущий на белой пелёнке, жертвенная золотая чаша, а где-то рядом по всем законам жанра должен быть ритуальный кинжал.

Говард сменил положение камеры оптоволокна, чтобы полностью осмотреть зал на наличие или отсутствие охраны, но надеяться, что после