— Софи, пойдемте, я покажу вам зимний сад, там потрясающиерозы, а потом отведу вас в гостевой дом. Я буду с вами, и никто, никто нам ненужен, вы такая красивая, я с ума от вас схожу, Софи!

Соня, продолжая смеяться, ткнула пальцем ему в солнечноесплетение и тихо, ласково произнесла:

— Ник, пока вы не сошли с ума, извольте найти моегоохранника.

— Зачем он вам, Софи? Разве я хуже?

— Вы механическая кукла, меня от вас тошнит.

Она почти не удивилась, когда шикарная мужественнаяфизиономия задергалась в мелком тике. Задрожали щеки, скривились губы, глазабыстро заморгали. В отличие от горничной Лойго и администраторши мадам Эльзыэто существо почуяло неладное, схватилось руками за лицо.

«Наверное, новичок, совсем недавно стал куклой, еще непривык», — подумала Соня и окликнула беднягу:

— Эй, Ник, успокойтесь, это сейчас пройдет.

Но он не услышал ее. Он стоял, в панике щупал лицо. Пальцыдрожали вместе с лицевыми мышцами. Глаза уже не моргали, вылезли из орбит инеотрывно смотрели в одну точку. Соня оглянулась, за спиной было зеркало. В немнесчастный Ник видел отражение своего искаженного, скомканного, словно бумажныйрисунок, лица.

— Вас не предупредили, вы не знали, что теряется связь междуэмоциями и мимикой, — сказала Соня, — и что изо рта воняет тухлой рыбой, вамтоже неизвестно.

В зеркале глаза их встретились. Лицо Ника все ещеподергивалось. Он уронил руки и хрипло произнес:

— Что, правда воняет изо рта?

— Ну да. Несильно. Чувствуют только собаки, иногда дети.Взрослые очень редко.

Он поднес ладонь ко рту, выдохнул, пытаясь уловить запах,сморщился, шагнул ближе к зеркалу, принялся внимательно рассматривать и трогатьсвое лицо. Соня спокойно наблюдала за ним. Он хмурился, двигал бровями,вытягивал губы трубочкой. Он любил свое лицо, дорожил им, гордился, но сейчасоно перестало принадлежать ему. Мышцы дергались, появлялись мелкие впадины,воронки, словно невидимый град бил по щекам.

— Не смотрите на себя, вам страшно, вы нервничаете, от этоготолько хуже, — сказала Соня.

Он послушно отвернулся от зеркала, сел в соседнее кресло,сгорбился, низко опустил голову и опять стал трогать лицо.

— Я думал, все это так, понты.

— Что именно?

— Ну, вся эта хрень. Посвящение, черное причастие. Блин,чего ж такое со мной?

— Точно не знаю. Наверное, это от наркотиков, которыми васнакачали. Какой-то сбой в нервной системе.

Ник медленно поднял голову, взглянул на Соню. Лицо егобольше не дергалось, впадины разгладились, но выглядел он плохо. Глазапотускнели, покраснели, он весь как будто обрюзг, постарел.

— Не-ет, — протянул он медленно, хрипло, — это не наркотабыла. Черное причастие. Кровь.

— Чья?

Он сжал виски, помотал головой:

— Не могу сказать. Нет. Не могу.

— Ладно, не говорите. Вы вляпались в скверную историю, Ник,или как вас там зовут на самом деле?

— Ник. Никита — мое настоящее имя. Блин, блин, — оннесколько раз сильно стукнул себя кулаком по колену, — чего ж делать-то теперь,а?

— Вообще все это очень странно, — задумчиво произнесла Соня,— по идее вы должны безумно себе нравиться, быть от себя в восторге, в упоении.Чувство собственного превосходства.

— Чего?

— Ну, вы самый крутой, весь в шоколаде. Бабки, телки, тачки…

— Мг-м, — он безучастно кивнул, — лицо это вообще, блин, дляменя все, как же я теперь без лица? Слушай, может, мне, это самое, в церковьпойти? Может, отпоют как-нибудь?

— Отпевают покойников, — Соня слабо улыбнулась, — ты покавроде живой. Но в церковь, конечно, попробуй, сходи. Ты кто по профессии?

— Спортсмен. Мастер спорта по пятиборью. Был. Ну там историявышла. Не важно. Потом охранником служил у бизнес-тетки одной. Короче, такжизнь повернулась. Ну, чего делать-то мне?

— Молчать. Сейчас молчать, — процедила сквозь зубы Соня.

Она увидела, как через фойе быстро направляется к нимгосподин Хот собственной персоной.

— Убью, — хрипло прошептал Ник, перехватив ее взгляд.

— Это не так просто, как ты думаешь. Тихо, не дергайся. —Она уставилась в упор на Хота и громко спросила:

— Куда вы дели Савельева?

— Софи, вы еще здесь? Я думал, вы уже отдыхаете. — Онповернулся к Нику: — В чем дело? Почему ты не отвел даму в гостевой дом?

— Потому что я никуда не пойду с ним! — крикнула Соня такгромко, что проходившая мимо парочка обернулась. — Вы приставили ко мне куклу,марионетку, а мне нужен мой Савельев!

За спиной Хота Соня заметила пожилого господина из службыбезопасности, того, что перед концертом обсуждал по рации, куда когорассаживать, и крикнула во все горло:

— Эй, уважаемый, можно вас на минуту? Пожилой подошел к ним,слегка поклонился:

— Да, слушаю вас.

— Тут, во дворце, пропал человек, мой охранник, его фамилияСавельев, вы его видели, разговаривали с ним. Скажите, где он?

— Хорошо, сейчас выясним.

— Софи, успокойтесь, прекратите этот спектакль, — быстро,тихо проговорил Хот.

Соня заметила, что смотрит он при этом не на нее, а на Ника.Ник сидел все так же, низко опустив голову. Лицо его было багровым, он сжималкулаки, щурился и кусал губы.

— Софья Дмитриевна, я распорядился, вашего охранника ищут, —доложил пожилой.

— Спасибо. Как ваше имя отчество?

— Валерий Иванович.

— Очень приятно. Скажите, Валерий Иванович, как вообще моглослучиться, что тут у вас, на территории дворца, пропал человек?

— Территория большая, гостей много. Может, выпил лишнего,заснул где-нибудь. А вы бы ему позвонили.

— Он не пьет. Я бы давно позвонила, но у меня нет с собойтелефона.

— Возьмите мой.

— Я не помню его номера наизусть.

«Интересно, этот Валерий Иванович кто? — подумала Соня,вглядываясь в приятное, умное, прямо таки профессорское лицо. — Не могут онивсе здесь быть марионетками. А Хот почуял, что Ник вышел из под контроля.Кажется, сейчас Ник беспокоит его даже больше, чем я. Господи, ведь егоприкончат, как прикончили Макса. Что ж он, дурачок, притвориться не может?»