— Я не пил. Я вообще не пью, — сказал Дима и еще раз, ужесамостоятельно, умылся колючим снегом.

— Ладно, мне-то не надо заливать. Я не твое начальство. Непил он! Да от тебя разило, как из винной бочки. Слушай, вообще ситуациядовольно хреновая. Мы завязли. Надо ставить запаску. Я, конечно, попробую один,но одному трудновато, а ночевать тут, в степи, совсем не хочется.

— Фазиль, что случилось? Как я попал в машину? Где Соня?

Фазиль тихо присвистнул и покачал головой:

— Ну, ты даешь! Она же тебя и отправила вон из дворца,приказала отвезти в город и чтобы ты уматывал в Москву, чтобы духу твоего тутне было.

Дима зачерпнул горсть снега, сжевал. Стало немного легче. Онотчетливо помнил, как вышел с телефоном из ресторанного зала позвонить. В залебыло слишком шумно. Звонить он собирался Фазилю. Соня и Орлик хотели поскорееуехать. Фазиль долго не отвечал, потом пропала сеть. В фойе к Диме подошли двоеиз службы безопасности, очень вежливо попросили дать им телефон, на однуминуту. Взяли и тут же исчезли, вместе с мобильником. Дима пошел за ними,бродил по каким-то коридорам, зашел на кухню, конечно, уже почувствовалнеладное, решил вернуться в ресторан, к Соне. Но там его перехватила высокаяблондинка в парчовом платье: «Господин Савельев, извините, я сотрудник службыбезопасности, хорошо, что я вас нашла, пойдемте со мной, тут получилосьнедоразумение, сейчас вам вернут ваш телефон».

Она вывела его через незаметную дверь за эстрадой, опятьбыли коридоры, потом какой-то кабинет. Там блондинка исчезла, вместо неевозникли три мужика, Дима мгновенно, без всяких предисловий, получил несколькоударов, весьма грамотных, рассчитанных на потерю сознания и, вероятно, никакихследов на теле не оставляющих.

Больше он ничего вспомнить не мог. Скорее всего, ему что-товкололи.

— Ну, ты как? Очухался? — спросил Фазиль. — Давай поставимзапаску и уж поедем, а?

— Поставим, не волнуйся. Я еще пару минут посижу и буду впорядке. А ты пока расскажи, как я попал в машину.

— Правда, что ли, совсем ничего не помнишь?

— Не помню.

— Ну, ты даешь! Не ожидал от тебя, честное слово. Такнаклюкаться, да еще при исполнении, у Йорубы во дворце, — Фазиль покачалголовой. — В общем, привели тебя под локотки. Ты лыка не вязал.

— Привели, не принесли? Я шел своими ногами? — уточнил Дима.

— Как тебе сказать? Они тебя несли, конечно, но ввертикальном положении. Загрузили тебя и говорят: приказано доставить в город.Госпожа Лукьянова распорядилась, чтобы духу его не было, ну и так далее.

— Кто они?

— Ребята из службы безопасности Йорубы.

— Ты кого-нибудь из них знаешь?

— Из этих, которые тебя приволокли, никого не знаю.

— Ладно. Что было дальше?

— Ну, что дальше? Вещи госпожи Лукьяновой забрали. Пушкутвою, кстати, тоже забрали.

— Дай-ка мне телефон.

— Кому звонить хочешь? Ей? — Фазиль усмехнулся. — Несоветую. Она тебя видеть и слышать не желает. Ты там устроил такой дебош, чтотеперь тебя, скорее всего, вообще уволят.

Дима все-таки попытался набрать номер Сони. Но аппарат пищали упрямо выдавал надпись: «Ошибка сети».

— Слушай, ну давай запаску поставим, — сказал Фазиль, —доедем до города, оттуда в любом случае дозвониться легче.

Голова закружилась, снова началась рвота. Казалось, этоникогда не кончится, сейчас вывалятся все внутренности. Но рвота прошла,полегчало. Трясясь от озноба и слабости, он влез в машину, опять принялсянабирать номер Сони.

— Что ж ты такое там пил? — спросил Фазиль и протянул емуполотенце.

— Ничего я не пил. Они меня вырубили. Спасибо, что вообще неубили. Есть у тебя фонарик?

Дима только сейчас заметил, что левый манжет рубашкирасстегнут, рукав закатан и неудобно давит у локтя. При свете фонарика он легкоразглядел красную точку на вене локтевого сгиба и вспомнил, как пыталсясопротивляться, выдергивал руку, шприц отлетел, покатился по полу. Мужскойголос произнес:

— Полдозы всего влилось. Добавить, что ли?

Смутное лицо замаячило перед глазами, пальцы приподняливеко. У Димы хватило сил сообразить, что сейчас лучше не дергаться, замереть.

— Ладно, хватит с него, а то совсем копыта откинет, —сказало смутное лицо.

Как ни пытался он восстановить дальнейшие события, ничего неполучалось, образовался глухой провал в памяти. Понять, что именно вкололи емув вену, разумеется, невозможно. Фазиль сказал, что разило, как из винной бочки.Значит, спиртное в рот все-таки влили. То есть им нужна была достоверность. Онине хотели, чтобы даже Фазиль догадался, что все это спектакль.

Дима продолжал упорно и безнадежно нажимать кнопки нателефоне.

— Откуда ты знаешь, что она не желает меня видеть и слышать?— спросил он Фазиля.

— Так она сама сказала. Отвези, мол, этого придурка в город.Я спросил, куда именно отвезти, а она говорит, куда хочешь, это не мое дело. Ипусть уматывает в Москву. Я говорю, как он умотает? Прогноз плохой, дня трибудет погода нелетная. А она опять: не мое дело. Передай ему, как проспится,что он уволен.

— Подожди, ты видел ее? Она что, вышла вместе с этими, когдаменя грузили в машину?

— Нет. Они меня с ней соединили по телефону.

— По какому телефону? Она свой оставила тут, у тебя.

— Ну, не знаю. Я их спросил, мол, куда именно тебя везти, вкакую гостиницу. Они говорят, мы без понятия. Сейчас, говорят, соединяем сгоспожой Лукьяновой. Один, вроде старший, набрал на своем мобильнике какой-тономер и передал мне трубку.

— Ты уверен, что говорил именно с Соней?

— Голос вроде бы ее. Хотя… Слышно было плохо, там музыкагремела.

— Фазиль, что ты замолчал?

— Мне только сейчас в голову пришло! Она бы навернякасказала, чтобы я вез тебя к Рустамке. Понимаешь, как-то очень грубо она со мнойпоговорила. Я разозлился, я-то в чем виноват? На меня зачем орать?

— Она орала?

— Ну, вроде как из-за музыки. А ты что, думаешь, это вообщене она была?

Дима осторожно покрутил головой, размял плечи, снялнеудобный смокинг, влажную от пота сорочку, открыл дверь, вылез из машины ипринялся обтираться снегом до пояса.