– За что? – пожал тот плечами. – Я вам ничемне помог. – Он опять взглянул на циферблат. – Через три часа попробуюдозвониться до отделения, может быть, что-то станет известно.

– Мы тоже на это рассчитываем, – кивнулИлюшин. – Мне было очень приятно познакомиться с вами, Михаил Олегович.

Старик улыбнулся и кивнул на плетеную корзинку.

– Вы не съели ни одного крекера. Полагаете, что можетеменя объесть? – с неожиданной проницательностью поинтересовался он. –Напрасно, меня частенько балуют вкусненьким знакомые. Так что заходите еще, явас угощу чем-нибудь получше. Господи, надеюсь, с Викой все хорошо!

Бабкин и Илюшин дружно кивнули. Им тоже хотелось, чтобы сВикой Стрежиной все было хорошо, особенно после того, как они познакомились сее дядей.

– Итак, где может быть Стрежина? – задумчивосказал Макар, когда они вернулись в его квартиру. – Визит к ее почтенномудядюшке ничего не дал…

– Обидно, что опрос жильцов тоже ничего не дал, –эхом отозвался Бабкин, зря потративший накануне три часа на обход жилого дома,во дворе которого сбили Липатова: свидетелей преступления не было, а следымашины, как выяснил Сергей, присыпало ноябрьским снежком, растаявшим вместе сотпечатками шин к тому времени, когда приехала «Скорая помощь». Ниточки,ведущей к Стрежиной через убийцу Липатова, не оказалось.

– На свидетелей я и не возлагал особых надежд, а вот наКаморкина рассчитывал.

– Ага, ты ожидал, что он тебе признается: мол, отдыхаетмоя племянница на Мальдивах, – съязвил Сергей. – Впустую съездили,конечно. Разве что с интересным стариканом познакомились.

– «Интересным» – неподходящее слово. Каморкин – талант.

– Этот талант прозябает в бедности, – суховатозаметил Бабкин. – Не выезжает из квартиры, поскольку наши дома неприспособлены для инвалидов, и без помощи соседа не может купить себе продукты.

– А на дом заказать по Интернету? – неувереннопредположил Илюшин.

– Ты видел у него компьютер, Макар? Лично я виделобтрепанный диван и обои, которым двести лет в обед. Ладно, – махнул онрукой. – Давай не будем разводить пустых разговоров. Бессмысленно все это.Старика только жалко.

– Если не будем заводить разговоров, то давайопределимся: где сейчас может быть Стрежина? – Макар подвинул к себелисток бумаги и приготовился рисовать схему.

Бабкин молча раздумывал.

– Ладно, зайдем с другой стороны, – предложилИлюшин спустя минуту молчания. – Где ее не может быть? Есть у нас такиеместа в природе?

– Есть, – оживился Сергей. – Где ее не можетбыть, так это…

Зазвонил телефон, и он запнулся.

– На каком-то необитаемом острове, – закончил занего Макар, поднимаясь с дивана. – Точно. Нам с тобой нужно выяснить одно:придумала ли Вика историю с выигрышем или нечто подобное и в самом деле имеломесто? Как только выясним – поймем, куда идти дальше.

Телефон продолжал звонить, и Илюшин выскочил из комнаты.

«Где она может быть… – повторил про себя Бабкин. –Черт возьми, да где угодно! В Норильске, на Камчатке, в Мурманске илиКраснодаре. Если она соврала про выигрыш, значит, весело проводит время смужиком. А если не соврала…»

Тут Бабкин запнулся, потому что всерьез подобную версию онне рассматривал. «Если не соврала…»

В комнату вернулся Макар и встал в дверях, напряженно глядяперед собой. В руке он держал телефонную трубку, из которой доносились короткиегудки.

– Телефон выключи, – посоветовал Сергей. –Макар, ты чего? Кто звонил?

Макар перевел на него взгляд, мотнул головой, словнопросыпаясь, и нажал на кнопку. Телефон затих.

– Ну? – скептически поинтересовался Бабкин. –Долго будешь торчать в дверях? Ау, Макар, ты завис?!

– Завис, – подтвердил тот, приходя в себя. –И знаешь, почему? Потому что Каморкин дозвонился-таки до отделения. И там емусообщили, что Виктория Сергеевна Стрежина три недели назад вылетела наСоломоновы острова.

Виктория Стрежина

За три недели до описываемых событий

За иллюминатором пенились облака. Вика смотрела на них и немогла сдержать улыбки: девчонки сейчас наверняка корпели над документами, суетилисьиз-за капризничающего принтера, спорили, сколько бумаги слопает шредер за одинраз… А она летела – летела, летела! – на необитаемый остров – остров,остров! Вика пропела это про себя, тихонько засмеялась, и сидящая рядом женщинас улыбкой посмотрела на нее. Лицо у женщины было славное, и Вика уже открыларот, чтобы поделиться своей радостью, но вовремя передумала: не стоитрассказывать о себе ничего лишнего. Никогда не знаешь, чем это может обернутьсявпоследствии. Она вспомнила Нинку и поморщилась. Если ее родители и старшаясестра и заслуживают благодарности, так только за то, что вдолбили в нее такуюпростую истину: не делись ни с кем своими историями, переживаниями ипроблемами. А если делишься – будь готова к тому, что в самый неподходящий момент,когда ты будешь беззащитна, твоя откровенность ударит по тебе самой.

Вика покачала головой и выкинула мысли о семье из головы.«Пусть живут как хотят – без меня».

Она представила белую аккуратную гостиницу под пальмами иснова заулыбалась.

Забавно, что никто не поверил в ее удачу, кроме нее самой.Дядя отнесся к происходящему скептически, Антошка – настороженно, Ленка –прохладно. «Подумаешь, две недели на каком-то там острове! Вика, ты сдохнешь отскуки, – заверяла неромантичная Ленка. – Вот если бы ты выиграла двенедели лучшего в мире дайвинга!» Ленка, приземленная натура, не понимала ничегов островах. Ничегошеньки.

А вот Вика знала – знала сразу, как только две одинаковыедевушки в уродливых лимонных костюмах бросились к ней с предложением выиграть влотерею, – что она непременно что-нибудь выиграет, потому что удача на еестороне. Она уже выиграла – вырвавшись из своей семьи, получив отличную работу,найдя себе друзей, хотя всю предыдущую жизнь была уверена, что с ней никтоникогда не будет дружить… Значит, ей могло повезти и в этот раз. Правда, чтоповезет так, даже она сама не ожидала.

Поначалу, когда утихли визги лимонных девушек, она стояласлегка оторопевшая и не очень понимающая, какие же эмоции испытывает.Удивление… недоверчивую радость… И лишь потом, когда в ее квартире появилсяпредставительный мужчина с тонкой черной папкой, на которой серебристымросчерком была выведена непонятная монограмма, и деловито осведомился о том,как ей предпочтительнее оформлять визу, Вика словно окунулась в счастье, ввосторженное предвкушение оживающей мечты. Настоящей мечты, то есть такой,которая сбывается сама по себе. Не пришлось достигать ее тяжким трудом, непришлось ничем жертвовать, ползти к ней, обдирая колени по дороге. Если быпришлось ползти, то это была бы не мечта, а цель, а ставить такую цель Вика нехотела. Мечта прекраснее цели.