Он ударил по моей защите. Я заслонился ладонью, как отфотовспышки. Щурясь сквозь пальцы, я наблюдал, как с Обероном происходитпримерно то же, что раньше с Дворкином. Он частично просвечивал, частичноплавился. Внешняя оболочка стекала, под ней проступали извивы и протоки,параболы и перемычки — схематический чертеж, вписанный в абрис высокогомускулистого мужчины. Впрочем, в отличие от Дворкина, он не исчез, а лишьзамедлился, миновав мой заслон. Не знаю, что это было, но это было жутко.Продолжая отступать, я поднял руки и снова воззвал к Логрусу.

Знак Логруса возник между нами. Абстрактная версия Оберонанадвигалась, призрачные руки уперлись в извивающиеся щупальца Хаоса.

Я не управлял отростками Логруса в схватке с призраком — мнебыло слишком страшно. Я скорее швырнул Знак в подобие короля, пригнулся,проскочил мимо них обоих и покатился, цепляясь руками и ногами за склон.Ударился о валун, задержался и успел втянуть голову в плечи, когда пещерарванула, словно пораженный снарядом склад боеприпасов.

С минуту я лежал зажмурясь. Меня била дрожь. Сейчас онявится по мою душу, если, конечно, мне не удалось вполне затаиться иприкинуться булыжником.

Тишина. Открыв глаза, я увидел, что свет погас, а пещерастоит как стояла. Я медленно поднялся, еще медленнее приблизился к устью. ЗнакЛогруса куда-то подевался, и мне что-то не хотелось его возвращать. Я заглянулв пещеру. Никаких признаков стычки, если не считать сожженной защиты.

Я вошел. Одеяло лежало на месте. Потрогал стену — холодная.Видимо, взрыв произошел на другом уровне реальности. Костерок еле тлел. Яраздул пламя и не увидел ничего нового — разве что кофейная кружка раскололась.

Я продолжал держаться за стену. Потом привалился к нейбоком. Внезапно меня разобрал смех. Почему — не знаю. Слишком многое навалилосьна меня после тридцатого апреля. Если бы я не рассеялся, то, наверное, взвыл ипринялся колотить себя в грудь.

Я думал, что знаю всех участников этой запутанной игры. Люки Ясра вроде бы оказались на моей стороне, вместе с Мандором. Безумный брат Юртжаждет меня убить, теперь он объединился с моей бывшей возлюбленной Джулией,которая тоже настроена кровожадно. Еще есть ти'ига — сверхзаботливая демоница,вселившаяся в тело Найды, сестры Корал, — ее я оставил в Амбере,погруженную в колдовской сон. Есть профессиональный наемник Далт, который,кстати, приходится мне дядей, — он с неведомой целью умыкнул Люка,предварительно накормив его грязью на глазах у двух армий в Арденах. Далт точитзубы на Амбер, но способен лишь на мелкие партизанские вылазки. ЕстьКолесо-Призрак, мой кибернетический Козырь и механический полубожок, который избуйного маньяка превратился в рассудительного параноика, — не знаю, кудаэто его заведет, но, по крайней мере, он демонстрирует и некое сыновнеепочтение вкупе с нынешней трусостью.

Вот вроде и все.

Однако последние события подразумевают, что в игрувключилось что-то еще и это «что-то» пытается увлечь меня в третьемнаправлении. Призрак утверждает, что это «что-то» — могучее. У меня не было нималейших догадок касательно его природы. И ни малейшего желания ему доверять.Неловкие отношения.

— Эй, малыш! — раздался знакомый голос ниже посклону. — Тебя поди разыщи! Ты на месте не засиживаешься.

По склону поднималась одинокая фигура. Крепкий мужчина. Чертлица в темноте не разобрать.

Я отступил на шаг и начал заклинание, которое восстановилобы заслон.

— Эй, не убегай! Мне надо с тобой поговорить!

Защита встала на место, я вытащил клинок и повернулся бокомко входу, пряча оружие за правой ногой. Велел Фракир незаметно свеситься с моейлевой руки.

Второй посетитель оказался сильнее первого, раз сумелразметать мой заслон. Если третий окажется сильнее второго, мне потребуются всесредства защиты.

— Кто ты? — крикнул я. — И чего тебе надо?

— Проклятье! — отозвался он. — Да никтоособенно. Просто твой папаша. Мне нужна помощь и не хочется обращаться к чужим.

Он вышел на свет. Должен признать, это и впрямь был вылитыйпринц Корвин из Амбера, мой отец — черный плащ, сапоги и штаны, серая рубаха,серебряные запонки, пряжка, даже серебряная роза на месте — и улыбался он также язвительно, как и настоящий Корвин, когда давным-давно рассказывал мне своюисторию.

У меня заныло под ложечкой. Я так хотел познакомиться с нимближе, но он исчез, и мне больше не удалось его разыскать. И теперь этопризрачное чучело принимает облик моего отца, чтобы я размяк. Меня разобралазлость. До чего же подлая уловка!

— Первым был самозваный Дворкин, — сказаля. — Вторым — Оберон. Спускаемся по родословному древу, а?

Он сощурился и недоуменно склонил голову набок. Еще одинправдоподобный штрих.

— Не понимаю, о чем ты, Мерлин. Я…

Призрак коснулся заслона и вздрогнул, словно наткнувшись наоголенный провод.

— Тысяча чертей! — вскричал он. — Ты, что ли,совсем никому не доверяешь?

— Семейная традиция, — отвечал я, —подкрепленная недавним опытом.

Впрочем, меня несколько смутило отсутствие пиротехническихэффектов. Когда он начнет превращаться в трехмерный чертеж?

С новым проклятием призрак перебросил плащ через левую руку,правая метнулась к превосходной копии отцовских ножен. Украшенный серебрянойнасечкой клинок со свистом описал дугу и ударил в самое средоточие заслона.Искры брызнули на фут, лезвие зашипело, словно его раскалили и окунули в воду.Инкрустакия на клинке вспыхнула, снова взметнулись искры — в этот раз на высотучеловеческого роста, — и я почувствовал, что моему заслону пришел конец.

Призрак вступил в пещеру, я развернулся и взмахнул мечом.Однако клинок, очень похожий на Грейсвандир, вновь описал круг, отбил мой выпади нацелился мне в грудь. Я занял четвертую позицию, однако его клинок ушелвниз, продолжая мне угрожать. Я перешел в шестую, но поразил лишь воздух,купившись на ложный выпад. Клинок надвигался снизу. Я снова парировал.Противник отклонился вправо, выбросил мне в лицо растопыренную левую ладонь,опустил острие и, словно фокусник, перехватил эфес.

Слишком поздно я заметил, как взметнулась правая рука. Леваякоснулась моего затылка. Рукоять Грейсвандира двигалась прямо мне в челюсть.

— Так ты и вправду… — начал я, но договорить неуспел.

Последним, что я видел, была серебряная роза.

Такова жизнь: доверяй — и тебя обманут, не доверяй —обманешься сам. Решения у моральных парадоксов не существует, а для меня к томуже было слишком поздно. Теперь мне не выйти из игры.