Фрагменты тела, подвешенные на цепях в курятнике, — этакартинка теперь будет преследовать его. Неужели такое может быть? Здесь, прямоздесь и сейчас, в стране Тома Сойера и Бекки Тетчер?

Ладно, хватит об этом. Пора на пробежку.

«А может, сегодняшней газете стоит затеряться, — думаетФред, берет газету, складывает ее до формата книги в обложке (но частьзаголовка остается на виду: „РЫБАК ПО-ПРЕЖНЕМУ Г“). — Может, газета сама посебе… ну, в общем, каким-то образом сразу угодила в мусорный контейнер задомом».

Да, хорошая идея. Потому что Джуди последнее время сталакакая-то странная, а статьи Уэнделла Грина о Рыбаке, от которых волосы встаютдыбом, не способствуют восстановлению душевного равновесия («Бедра и торс соследами укусов, — думает Фред, направляясь к двери погруженного в утреннюютишину дома, — и раз уж мы коснулись этой темы, официант, попросите их отрезатьдля меня сочный кусок ягодицы»). Она просто не может оторвать глаз от этихстатей, она никак их не комментирует, но Фреду не нравится ее бегающие глаза идругие, вдруг появившиеся навязчивые привычки: например, она то и дело касаетсяязыком верхней губы… а еще, в последние два-три дня он видел, как онапоглаживала языком желобок верхней губы, практически доставая до носа.

Он бы не поверил, что такое возможно, если бы не наблюдалэтот «подвиг» прошлым вечером, во время телевизионного информационного выпуска«Местное время». Она ложится спать все раньше и раньше и иногда говорит во сне…произносит какие-то странные, тягучие слова, вроде бы и не английские. Иногда,когда Фред обращается к ней, не реагирует, просто смотрит в никуда, широкораскрыв глаза, шевеля губами, крепко сцепив руки. Так крепко, что на нихпоявляются царапины, хотя ногти она стрижет коротко.

Тай тоже заметил странности в поведении матери. В субботу,когда отец и сын сидели за ленчем, Джуди ушла наверх, теперь она частенькоспала и днем, мальчик неожиданно спросил:

— Что-то не так с мамой?

— Тай, с мамой все…

— Не все! Томми Эрбтер говорит, что у нее поехала крыша.

Он едва не перегнулся через тарелки с томатным супом исандвичи с сыром, чтобы ударить сына. Своего единственного ребенка! Милого,доброго Тая, который тревожился из-за матери. «Господи, помоги ему», — подумалФред.

Выйдя за дверь, уже на бетонной дорожке, ведущей к улице,Фред ускоряет шаг, набирая полную грудь воздуха и тут же выдыхая его,вентилируя легкие. Обычно для него это лучшее время дня (не считая того, когдаон и Джуди занимаются любовью, но теперь это случается крайне редко). Емунравится представлять себе, что эта дорожка может вывести его куда угодно. Онстартует в Либертивилле, части Френч-Лэндинга, а финишировать может вНью-Йорке… Сан-Франциско… Бомбее…на горных перевалах Непала. Каждый шаг задверью собственного дома приглашает его в большой мир (может, во Вселенную),интуитивно Фред Маршалл чувствует, что так оно и есть. Он продает тракторы«Джон Дир» и культиваторы «Кейс», все так, но при этом он не лишен воображения.Когда он и Джуди учились в Висконсинском университете в Мэдисоне, первыесвидания проходили в кафетерии, расположенном рядом с кампусом. Называлсякафетерий «Шоколадный контрабас», и бал там правили эспрессо, джаз и поэзия.Поэтому не будет сильным преувеличением утверждение, что они влюбились друг в другапод сердитые пьяные голоса, читающие стихи Аллена Гинсберга[16] или ГэриСнайдера[17] в микрофон дешевой, но очень уж громкой звуковой системы«Шоколадного контрабаса».

Еще один глубокий вдох, Фред переходит на бег. Вниз поРобин-Гуд-лейн к Мейд-Мариан-уэй, где машет рукой Деку Первису. Дек в халате ишлепанцах как раз поднимает с крыльца утреннюю дозу обреченности, прописаннуюУэнделлом Грином. Потом Том сворачивает на Авалон, прибавляет скорость,показывая пятки ясному утру.

Но он не может обогнать свои тревоги.

«Джуди, Джуди, Джуди», — думает он голосом Гэри Гранта (ихмаленькая семейная шутка, которая уж давно как упрятана в дальний ящик).

Галиматья, слетающая с губ, когда она спит. Метающийся изстороны в сторону взгляд. И опять же тот случай (всего-то прошло три дня),когда он шел за ней на кухню и не нашел ее там… А появилась она у него заспиной, спустившись по лестнице. Как она это проделала, не имело особогозначения в сравнении с вопросом: зачем? Она, конечно же, тихонько поднялась полестнице черного хода, а потом с грохотом сбежала по основной лестнице (именнотак и поступила, по-другому просто быть не могло). Постоянные странныепохлопывания и эти движения языком. Фред знает, что все это означает: Джудиведет себя как женщина, которую обуял ужас. Только началось все это до убийстваЭми Сен-Пьер, то есть причина ужаса — не Рыбак, точнее, не только Рыбак.

И есть еще нюанс. Двумя неделями раньше Фред сказал былюбому, что его жене незнакомо чувство страха. И пусть роста в ней всего пятьфутов и два дюйма («Ой, да она у тебя просто Дюймовочка», — высказала своемнение его бабушка, когда он познакомил Джуди со своими родственниками), уДжуди сердце льва, викинга. Это не чушь, не гипербола, не образное выражение,это чистая правда. И контраст между тем, что он всегда знал, и тем, что видиттеперь, пугает Фреда больше всего.

С Авалона он направляется на Камелот, минует перекресток, непритормозив, не посмотрев, не едет ли кто справа или слева, бежит быстрее, чемобычно, не трусцой, а прямо-таки как спринтер. Вспоминает одно происшествие,имевшее место быть примерно через месяц после того, как они начали встречаться.

***

Как обычно, они поехали в «Шоколадный контрабас», только невечером, а в три часа дня, чтобы послушать джаз-квартет, который им оченьнравился. Как теперь вспоминает Фред, квартет они особо не слушали, он главнымобразом говорил Джуди, как ему не нравится сельскохозяйственный колледж (Му-у,как называли его снобы, выбравшие будущей профессией научно-техническиеспециальности или искусство), в котором ему приходится учиться, а также пустьневысказанное, но твердое желание семьи видеть его после получения диплома насемейной ферме во Френч-Лэндинге. Мысль о том, что всю жизнь ему придетсяпахать в одной упряжке со старшим братом Филом, вгоняла Фреда в депрессию.

«А что же ты хочешь?» — спросила тогда Джуди, взяв его заруку. Они сидели за столом, горела свеча, квартет играл «Я буду там ради тебя».

«Не знаю, — ответил он, — но вот что я тебе скажу, Джуди.Мне следовало учиться в колледже менеджмента, а не в Му-у. С продажами у менядела бы пошли куда лучше, чем с севом».