Обо всем у него имелось собственное мнение, с одинаковой дотошностьюи уверенностью он рассуждал о вреде синтетического белья, самосожжении лидероверетической секты катаров, качестве баварского пива, штрафах за неубранныесобачьи экскременты, вреде антибиотиков, экспансии дешевых китайских товаров,имперской архитектуре Третьего рейха.

– Вот она, та славная пивная, – сообщил он и остановилсянапротив входа в обычный ресторан в старинном баварском стиле. – Если тебеинтересно, можем заглянуть.

– Нет, – сказала Соня, – мне неинтересно. Я не планировалаэкскурсию по памятным гитлеровским местам.

– Не планировала? Хорошо. Значит, следующую поездку в Мюнхенмы посвятим именно такой экскурсии. Ты должна знать, что наш Третий рейхзародился у вас, в России. Идея арийской расы принадлежит великой русскойтеософке Елене Блаватской. Она же заново открыла древнюю свастику, возродилапривлекательность этого таинственного символа. До Блаватской понятие «арийцы»относилось только к группе языков. Еще во время Первой мировой войны свастикарисовалась на немецких самолетах, была чем-то вроде модного талисмана. Броши,серьги, перстни со свастикой продаются вот здесь, в этом маленьком антикварноммагазине. Хочешь зайти?

– Зачем?

– Но ведь это так интересно! Твой дед разве не служил в СС?Ты обиделась? Перестань. Мой дед тоже там служил. Не могу сказать, что горжусьэтим, но и не стыжусь, честное слово, не стыжусь.

У Сони зазвонил мобильный, она обрадовалась, что можно хотябы на время переключиться на другого собеседника.

– Привет, это Иван, – услышала она знакомый низкий голос, –где вы? Как у вас дела?

– Я в Мюнхене.

– Решили немного отдохнуть?

– Не совсем. Но и это тоже. Здесь замечательная Пинакотека,– сказала Соня.

– У вас что-то не так?

Иван Анатольевич Зубов, отставной чекист, мгновенно уловилнапряжение в ее голосе.

– У меня все в порядке, – сказала Соня, – я гуляю по городу.Скоро поеду домой. Я не одна сейчас. Объясню позже.

Фриц Радел стоял совсем близко, с преувеличенным вниманиемразглядывал цветные граффити на бетонном заборе. Соня видела его некрасивыйгрубый профиль, оттопыренное ухо торчало из-под длинных прядей, как локатор.

– Попробуйте скинуть мне информацию прямо сейчас, – быстропроизнес Зубов, – завтра я к вам вылетаю.

Попрощавшись с Иваном Анатольевичем, Соня тут же отправилаему послание по СМС. «Фриц Радел. Живет в Зюльте. Прилип как банный лист».

Спрятав телефон, она посмотрела на Радела, приветливоулыбнулась и произнесла по-русски:

– Как же ты мне надоел, умный козлик. Как я от тебя устала.Ты кофе не хочешь выпить?

– Кофи? – переспросил он, слегка нахмурившись. – Я понялтолько кофи.

«Ты понял все, – вздохнула про себя Соня, – ну и черт стобой. Приедет Зубов, он разберется».

Телефон запищал. Соня достала его, прочитала короткий ответот Зубова. Всего одно слово: «фото».

«Имя может быть блефом. Чтобы понять и проверить, нуженснимок. Мой умный телефончик, подарок Зубова, способен на многое», – подумалаСоня и сказала по-немецки, все с той же ласковой улыбкой:

– Давай зайдем в это кафе. Впрочем, нет, подожди. Сначала яхочу снять вон тот собор. Он удивительно красивый.

Она включила камеру. На двух из пяти кадров ей удалосьзапечатлеть Радела, анфас и в профиль. Он заметил, лицо его мгновенноизменилось, налилось кровью, губы сжались, зрачки сузились до точек. Сонепоказалось, он не просто ударит ее сейчас. Он ее убьет.

– Тебе нехорошо? – сочувственно спросила она.

– Дай я посмотрю, что получилось, – он протянул руку, чтобыотнять у нее мобильник.

– Да, конечно, я покажу, если тебе интересно, правда, яникудышный фотограф, но собор такой красивый, я должна послать маме, она оченьлюбит готику. – Соня ловко отскочила, спряталась за спину какой-то толстойфрау, успела очень быстро отправить снимки на номер Зубова.

Толстая фрау остановилась и прикуривала на ветру. Онасыграла роль защитного щита. Радел не мог ее обойти, не задев, не толкнув, апривлекать внимание посторонних он явно не собирался. Соня сохранила снимки вспециальном файле и отключила телефон. Фрау наконец прикурила и двинуласьвперед. Соня оказалась лицом к лицу с Раделом. Надо отдать ему должное, онбыстро взял себя в руки.

– Можно я посмотрю, как получился собор в твоем аппарате? –спросил он спокойно и вежливо.

– Ужасно, – сказала Соня и покачала головой, – ничего вообщене получилось. У меня села батарейка.

* * *

Москва, 2007

«А ведь я никогда не верил в интуицию, – подумал ИванАнатольевич Зубов, разглядывая картинки, присланные Соней, – никогда не верил,особенно в чужую».

Он сидел в квартире на Брестской, у ног его тихо порыкивал иворчал черный пудель. Пуделя звали Адам. Он не любил Зубова. Всякий раз, когдаИван Анатольевич являлся сюда, Адам поднимал хриплый возмущенный лай и потом неотходил от гостя ни на секунду, следил за ним воспаленным слезящимся глазом,словно опасался, что он стащит что-то или обидит обожаемого хозяина.

Кто из них был старше, хозяин или пес, неизвестно. Оба давнопережили все возможные сроки человеческой и собачьей жизни. У хозяина былипарализованы ноги. Пес тяжело волочил задние лапы, но еще кое-как ковылял поквартире. На прогулку его выносил на руках дважды в день капитан ФСБ, служившийпостоянной сиделкой при хозяине.

– Ну! – произнес хозяин, хмуро глядя на Зубова. – Покажи,что она прислала.

– Подожди, я перегоню в компьютер, на большой экран.

– Перегонишь потом. Покажи.

– Слишком мелко. Потерпи несколько минут.

– Ничего, у меня отличное зрение. – Старик улыбнулся,оскалил голубоватые фарфоровые зубы. – Это я заставил тебя позвонить ей. Ты нехотел. Ты глупый и бесчувственный чекушник. Дай мне телефон сию минуту.

Снизу послышался грозный рык. Адам готов был вцепитьсяподозрительному гостю в ногу.

– Адам тебя укусит, и правильно сделает, – сказал хозяин.

Зубов тяжело вздохнул и протянул старику телефон.

– Смотри, ничего не нажимай, а то нечаянно сотрешь снимки, –предупредил он.

– Без тебя разберусь, – старик близко поднес к глазаммаленький экранчик, долго разглядывал, хмурился, жевал губами.