— Дом точно другой, — не спеша с заключениями,сообщила я. — Здесь крыльцо низкое и еще палисадник, там палисадника небыло.

— А если они тут во всех домах? Знаешь что, Анфиса,может, мы с тобой до утра на скамейке посидим? Сама говоришь, недолго осталось.

— Не болтай глупостей, — не приходя в восторг отсобственной отваги, ответила я. — Идем.

— Чего-то у меня нога не шагает, подвернула,наверное, — сообщила Женька. — Ты иди одна, а я здесь посижу.

Я презрительно фыркнула и направилась к крыльцу. Откуда-тосбоку выскочила собака и истошно залаяла. Не успела я насмерть перепугаться, каксообразила, что собака на привязи и до меня не дотянется, но и мне к крыльцу непройти. Я вздохнула, на всякий случай отступая, и с некоторым удивлением,оглядевшись в очередной раз, поняла, что стало светлее, а я нахожусь надеревенской улице, потому что напротив тоже дом и дальше еще дома, правда,темные и как будто нежилые, но это ничего не значит, раз сейчас ночь, люди поночам спят, к тому же граждане остались без электричества.

— Кто там? — перекрикивая лай собаки, осведомилсяженский голос. Звучал он без страха, но сурово, точно здесь поджидалинепрошеных гостей.

— Простите, пожалуйста, — заторопилась я, . но тутподскочила Женька и взяла инициативу в свои руки.

— Мы ищем Игнатову Августу Поликарповну. Не подскажете,где она живет?

Мы из газеты, она прислала письмо в редакцию, мы приехаливечером и заблудились. Оттого так поздно…

Дверь распахнулась, и мы увидели крупную женщину в темнойюбке, шерстяной кофте, мужских носках и тапочках, в руках она держалакеросиновую лампу, которую тут же подняла повыше, чтоб разглядеть нас, ишикнула на собаку:

— Тише. — Пес тут же умолк. — Из газеты,говорите? — спросила она Женьку, пристально в нас вглядываясь.

— Да.

— А письмо с собой?

— Конечно. И удостоверение… — Женька полезла в сумку,но женщина махнула рукой.

— Что толку в бумажках. Ладно, заходите, только поодной. — Мы сделали шаг, а она шепнула собаке:

— Нюхай, Терминатор.

Что там нюхал Терминатор, судить не берусь, но, как толькомы сделали шаг, пес заинтересованно приблизился к нам, правда не выказываяникакой антипатии. Мы вошли в дом, но наши испытания на этом не закончились.Дверь за нами тут же захлопнулась, кроме обычной задвижки, ее заперли наогромный засов, а я, к своему ужасу, обнаружила в трех шагах от себя жуткого видамужика. В руках он держал средних размеров кол, заостренный с одного конца.Никого не предупредив, Женька плюхнулась на пол, мужик бросился к ней, а ясхватилась за сердце. Но ничего не произошло, мужик подхватил Женьку и куда-топоволок, а женщина, держа меня за локоть, увлекла вслед за ними, и черезнесколько секунд мы оказались в деревенской кухне. Здесь горела еще одна лампаи было гораздо светлее. Женька вроде бы очухалась и таращила глаза на свет,мужик с колом замер у двери, а тетка спросила, обращаясь к нам:

— Крест носите?

— Да, — пискнула я. Мама еще на восемнадцатилетиеподарила мне золотой крестик на цепочке, и я с тех пор всегда носила его.Женька предпочитала что-нибудь из экстравагантных украшений, потому я здоровоудивилась, когда она с энтузиазмом кивнула и извлекла на свет божий медныйкрест на белой тесемке.

Выходит, Женька основательно подготовилась к экспедиции.

Видя такое дело, я тоже продемонстрировала свой крест, теткакивнула на угол и грозно сказала:

— Перекреститесь.

В углу, как и положено, находились иконы Спасителя,Богородицы, Николы Чудотворца и целый набор иконок поменьше, .горела лампадка,слегка чадя, с одной стороны этого иконостаса. торчала ветка вербы, с другой —березовая ветка, должно быть, еще с Троицы. Мы с Женькой торопливоперекрестились, после чего тетка подобревшим голосом сообщила:

— Я вас святой водой спрысну. — И достала из шкафатрехлитровую банку.

К тому моменту мы были готовы на все.

Оказалось, что выливать на нас три литра воды никто несобирался, тетка набрала в рот святой водицы и спрыснула сначала меня, я потоми Женьку, после чего убрала банку, села на стул возле допотопного стола сверхним выдвижным ящиком и с облегчением вздохнула.

— Слава богу, Василий, убирай кол, это наши, —обратилась она к мужику, который все это время здорово меня нервировал, а вособенности его „оружие.

Василий убрал кол за шкафчик, стоявший возле входной двери,и устроился на лавке.

— Садитесь, — сказала тетка, — милостипросим. Видите, какие у нас дела творятся?

Мы плюхнулись на две табуретки: я в состоянии, близком кбеспамятству, а в Женьке тем временем неожиданно проснулось любопытство,которое она явно вознамерилась удовлетворить, поэтому сразу взяла быка за рогаи спросила:

— Какие дела?

— Вы ж письмо читали. Разгул нечистой силы. Ни однойночи с самой весны не спим спокойно. Зимой не шалят, врать не буду, а какпотеплеет, просто беда.

Дошло до того, что из дома, как только стемнеет, выйтибоимся. Меня, к примеру, хоть убей, а выйти не заставишь, разве что на крыльцо.У меня Терминатор, на всякую нечисть натасканный, с ним не страшно, враз учует.Ночью бодрствуем, потому как все равно уснуть не дадут, то завоют, то в окошкостукнут, то в колокол бьют, а днем отсыпаемся. У меня огород лебедой зарос, ивсе через это дело.

— А кто воет и стучит? — влезла я в ее рассказ.

— Кто ж знает, — пожала тетка плечами. —Нечисть всякая, поди разбери, какой они породы. Как ухнут, так и сердце впятки.

— А кол на кого? — кивнула на шкаф Женька,чрезвычайно заинтересованная.

— На упырей.

— Что, и упыри есть? — насторожилась я такомуизобилию фольклорных персонажей.

— А пес их знает, держим на всякий случай. Иван Иванычобъяснял, что на упырей только кол воздействовать может, на оборотня —серебряная пуля, серебра у нас нет, и пулю взять неоткуда, а вот кол держим.Давайте знакомиться, — без перехода предложила тетка. — Я АвгустаПоликарповна Игнатова, а это сосед мой, Василий. Вы как мой дом нашли?

— Если честно, мы к вам случайно постучали.

— Значит, бог привел, — кивнула тетка Августа иперекрестилась на икону Спаса. — Как звать-то?

— Я Евгения, а это Анфиса.