— И если это может облегчить тебе признание, скажу, что, помоему глубокому убеждению, этот человек любит тебя. Может, эта столь очевиднаяистина потешит твое тщеславие?

— Ошибаешься, тетя Энн, — упрямо пробормотала Уитни. — Он ниразу не намекнул, что я ему небезразлична. Я просто собственность, которую онприобрел, ничего больше. И не проси меня пресмыкаться перед ним, у меня и такпочти не осталось гордости, и я не собираюсь ею жертвовать ни для того, чтобысмирить его гнев, ни для того, чтобы польстить самолюбию.

Элизабет Аштон каждый день появлялась в доме, чтобысообщить, как идут дела, но к концу третьего дня причин для торжествапо-прежнему не было. Кларисса и Уитни собирали вещи для поездки в Лондон, когдаЭлизабет появилась в спальне с видом побежденного солдата, возвращающегося споля боя после проигранного сражения.

— Питер готов сделать предложение не больше, чем десять летназад! — объявила она, бросаясь в кресло.

Уитни сунула охапку белья в сундук и выпрямилась, внедоумении глядя на подругу.

— Ты уверена?

— Совершенно, — глухо обронила Элизабет. — Я предложилапоужинать сегодня у меня наедине с ним, без родителей, и знаешь, что онответил? Сказал, что любит ужинать с моими родителями.

Девушка тяжело вздохнула.

— Что за идиот! — раздраженно взорвалась Уитни, начинаямедленно прохаживаться по комнате. — Ты, возможно, готова признать поражение,но только не я! Подумать только, Питер Редферн! Этот болван боготворил тебя ссамого детства! По-видимому, его надо подтолкнуть, чтобы немедленно сделалпредложение.

Уитни небрежно отпихнула с дороги полный саквояж и рассеяннооглядела вещи, разбросанные но комнате.

— Придумала! — вскрикнула она, оборачиваясь к Элизабет сдерзким, опасным блеском в зеленых глазах, который запомнился девушке с давнихпор, и Элизабет в ужасе сжалась:

— Уитни, что бы ты ни задумала, не нужно делать этого!

— Ничего подобного! — торжествующе вскричала Уитни. — МиссАштон, приглашаю вас поехать со мной в Лондон!

— Но я вовсе не хочу ехать в Лондон! — отчаяннозапротестовала Элизабет, — Мне нужен Питер!

— Прекрасно, и сегодня ты его получишь. Ну а теперь повторяйза мной: «Да, я поеду с тобой в Лондон».

— Да, я поеду с тобой в Лондон, — послушно пробормоталаЭлизабет. — Но мне не хочется.

— И ты совершенно права. Однако я только что пригласилатебя, и ты приняла приглашение. Таким образом, предупредив Питера, что едешь сомной, ты не солжешь. Объясни ему…

Решительно шагнув к сбитой с толку Элизабет, Уитни схватилаее за руку и подтащила к бюро.

— Ну а теперь напиши Питеру и пригласи его сюда к ужину.Скажи…

Уитни поколебалась, прижав к губам палец, и веселохохотнула, восхищенная собственной изобретательностью.

— …скажи, что мы вместе задумали нечто необыкновенное. Это,должно быть, приведет его в полное оцепенение.

— Питеру не понравится, что мы собираемся в Лондон, —покачала головой Элизабет.

— Да он будет вне себя от ярости! — гордо согласилась Уитни.— Хотя я уже стала взрослой и, можно сказать, исправилась, Питер все равно вечноследит за мной, словно ожидает, что я в любую минуту выкину нечтовозмутительное.

Но тут робкая, покладистая Элизабет впервые в жизнипоказала, что может быть упрямой.

— Если Питер не одобрит этой поездки, я ни за что несоглашусь.

Уязвленная тем, что Элизабет не приняла столь блестящийплан, Уитни пояснила:

— Да ты и не поедешь. Неужели не поняла, что Питера возмутитсама мысль о том, что мы можем куда-то отправиться вместе? Он не верит, что ядействительно изменилась. Все еще считает меня той же разбойницей, котораявечно норовила попасть из рогатки в старую кобылу преподобного Снодграсса.

— Ты осмеливалась на такое?! — охнула Элизабет.

— На это и на множество всяких других вещей, о которыхпрекрасно известно Питеру, — без малейшего раскаяния призналась Уитни. — Онпопытается отговорить тебя от этой затеи, но ты ответишь, что я настаиваю. Вэтот момент появлюсь я, чтобы все подтвердить, и, когда Питер не сможет ни вчем убедить ни тебя, ни меня, он сделает единственное, что ему останется.

— Что же именно? — удивилась Элизабет, заинтригованная, новсе еще сомневающаяся. Уитни воздела руки к небу:

— Попросит выйти за него замуж, конечно! Пожалуйста, прошутебя, поверь мне. — Уитни ободряюще сжала дрожавшую руку Элизабет. — Ничто неможет вырвать у мужчины предложения быстрее, чем боязнь неминуемой разлуки.Подумай, как испугается Питер, вообразив, что ты собираешься его покинуть! Иничто не делает мужчину таким храбрым и мужественным, как возможность спастиневинную девушку от «неподходящей компании», в данном случае от особы, подобноймне. Николя Дю Вилль почти не обращал на меня внимания, пока не увиделсоперника, причем, поверь, далеко не столь опасного покорителя сердец, как онсам! Я от души забавлялась. Ну а теперь пиши скорее записку. Сегодня же вечеромПитер сделает предложение, вот увидишь.

Элизабет нерешительно согласилась, и записка была отослана кПитеру с лакеем.

Три часа спустя, невзирая на протесты, Элизабет былаоблачена в самый смелый из туалетов Уитни, который для этого случая былукорочен на живую нитку, а ее золотистые локоны уложены в строгий узел. Все ещесопротивляющуюся девушку подвели к зеркалу.

— Ну же, не бойся, — настаивала Уитни, — посмотри, какпрелестно ты выглядишь.

Элизабет застенчиво оглядела льнущие к стройным бедрам итонкой талии складки элегантного шелкового платья и в ужасе отшатнулась, увидевобнаженные плечи. Руки поспешно взметнулись, чтобы прикрыть верхушкибелоснежных полушарий, видневшихся в вырезе корсажа.

— Не могу, — пробормотала она, краснея. Уитни закатилаглаза:

— Можешь, Элизабет. Во Франции такой наряд считался всеголишь чуточку более дерзким, чем обычно.

С губ Элизабет невольно сорвался нервный смешок. Медленноопустив руки, она прошептала:

— Как по-твоему, Питеру он понравится?

— Конечно, нет, — жизнерадостно объявила Уитни, — особеннокогда я заявлю, что, по моему мнению, ты чересчур скромно одеваешься и что,когда мы окажемся в Лондоне, приложу все усилия, чтобы помочь тебе купить ещенесколько таких туалетов для балов и приемов, которые мы собираемся посетить.