– Не так, – сказал Жан-Клод и вдруг сел, резко ипочти по-деловому. – Ma petite может питать ardeur на мне, как и я от нее.Мы можем быть жертвами ardeur'а друг друга.

– Прости, это я знаю. Я знаю, что ты был порабощенБелль Морт не меньше всех прочих. Но все равно, ты умеешь питать ardeur иполучать от этого кайф. А мне это доступно, только если я нахожу партнера,который несет его в себе. Я надеялся, что кто-то из вас или вы оба полюбитеменя, по-настоящему, захотите меня. Я надеялся выменять ardeur за любовь, атеперь смотрю на вас обоих… – он снова отвернулся, будто не мог ни на когоиз нас смотреть. – И я вам безразличен. Ты, Жан-Клод, ты видел, каксмотрела на меня Белль. Она, – он показал на меня, – она смотрит так,будто меня ненавидит. Так холодно, так злобно. Я этого не понимаю.Подействовала моя сила на нее – или только на меня? Я чувствую притяжение еетела, но она ничего ко мне будто и не чувствует, кроме злости.

– Ma petite не любит быть влюбленной. Это ее всегдазлит, особенно вначале.

Огги покачал головой:

– Я этого не понимаю.

– Не ты один. – Я пожала плечами и подошла кдвойному креслу, Натэниел за мной следом. – Почему Тревис не перекинулся?

– Он ждет тебя, – ответил Мика.

– Ждет – чтобы я что сделала?

– Призови моего зверя, – ответил Тревис с почтисерым от боли лицом.

– То, что ты здесь делаешь во время своих визитов,будет секретом от твоих слишком консервативных коллег-уголовников, –сказал Жан-Клод.

– Перекинься, Тревис. Исцелись.

Он покачал головой, нянча больную руку.

– А что я буду делать во время этих визитов? –спросил Огги.

– Может быть, мы даже сможем навещать тебя в Чикаго.

Этот разговор вдруг привлек мое внимание. Если мы поедем вЧикаго, Боже мой, энергия там будет…

– Ну уж нет, ни хрена. Там вы будете питаться от всехмоих людей. Я чувствовал, что случилось с вашим уровнем энергии, когда выпитались от меня и немногих тех, что здесь со мной. Не выйдет.

– Так ты не хочешь больше к нам приезжать?

Огги заставил себя выпрямиться, расправить плечи – что-тобыло в этом военное.

– Ты знаешь, что хочу, Жан-Клод, но я не торгую своимилюдьми ни за какую силу. Я не буду ползать перед тобой, Жан-Клод.

– Мне и не нужно, чтобы ты ползал.

– Что же тебе нужно?

– Чтобы ты перестал пытаться нами вертеть. Прими какданность, что у нас есть ardeur, а ты его хочешь. Спрос и предложение, Огюстин.

– Сукин ты сын.

Жан-Клод вдруг оказался на ногах – я не увидела, как онвстал.

– Ты первый злоупотребил моим гостеприимством. Тывоздействовал на мою слугу-человека, чтобы вновь испытать ardeur. Ты открыл БелльМорт дорогу, чтобы она овладела ma petite. Не я тут сукин сын.

– Ладно, я сукин сын. Ты прав; и сказать, что я непонимал, что призываю Белль, ничего не исправит. Да, я хотел бы увезти с собойженщину линии Белль, но ardeur есть только у Аниты. У нее и у тебя, так что –да, я приехал с мыслью: если представится случай, пробудить ardeur.

– Ты приехал, желая еще раз испытать ardeur. Что тыхочешь сейчас, Огюстин?

– Не заставляй меня говорить это, Жан-Клод.

– Ma petite не слишком разбирается в тонкостях. Нескажешь – она не поймет.

Огги посмотрел на меня, но глаза его насторожились – как вожидании удара.

– Я не стану продавать своих, я не стану подрыватьосновы своей власти, я не стану унижаться, но все, кроме этого, я сделаю, все,чтобы ты или Жан-Клод кормились от меня снова. – Настороженность смениласьстрахом. – Хотите кого-нибудь убить – я это сделаю. Деньги, наркотики,любое дизайнерское барахло, машины, что хотите, что только понадобится, но неговорите, что никогда мне не быть в ваших объятиях.

Он отвернулся, но блеск слезы я все же успела заметить.

– Убиваем мы сами, когда нам нужно. Денег у насхватает. И у нас зона, свободная от наркотиков, эту дрянь сюда не привози. Аесли мне нужны модные вещи, я все покупаю сам.

Огги так и стоял, отвернувшись, сгорбившись, ожидая удара.

– Значит, мне нечего вам предложить.

Голос прозвучал хрипло, сдавленно.

– Знаешь, у меня очень тревожное чувство насчет того,что мы с Жан-Клодом с тобой делали. Это был так чертовски хорошо, от тебякормиться, что меня это пугает.

Огги повернулся ко мне. Слезы в глазах удерживались толькоусилием воли.

– Но, к добру ли, к худу ли, я на тебя смотрю, и сердцеу меня щемит. Мне хочется тебя утешать и гладить, и это меня злит. Бывало, чтоте, кого я любила, любила по-настоящему, действовали на меня вампирской силой.Я их за это начисто отсекала. Убегала от них на месяцы, не виделась, неразговаривала даже. – С каждой фразой я подходила чуть ближе. – Стобой я только что познакомилась. Ты мне не друг. Ты меня заставил себяполюбить, но я тебя не знаю.

Он попытался посмотреть сердито, но непролитые слезыиспортили впечатление.

– Я тебя недооценил, Анита.

– Многие недооценивают, – ответила я.

– Я думал, ты просто слуга Жан-Клода. Я ощутил твоюсилу некроманта. Это должно было предостеречь меня, но я пер вперед по своемуплану. Я хотел ardeur'а, ничего на свете никогда так не хотел. – Онулыбнулся, но далеко не счастливой улыбкой. – И я был самоуверен. Я –мастер города Чикаго. Я мафиози с начала тридцатых годов. Я всегда был силен, ивеками никто не смел встать у меня на пути. Единственный раз, когда я потерпелпоражение – это была Белль.

Слезы задрожали, но он сумел их сдержать.

Я стояла, смотрела на него, чуть подняв голову, потому чтовысоким он не был. Обычно мне это в мужчине нравится, но сейчас я простозлилась. И хотела продолжать злиться, потому что только ярость удерживала меня,чтобы не положить руки на эту голую грудь. Они просто чесались от желания этосделать. Это была не просто любовь, это было и больше, и меньше любви, какой-товид магической тяги. Ощущалось как любовь, но содержало какие-то элементынаркотического пристрастия. Я поняла, что Огги меня подчинил, истинно ивсерьез. Его сила подчинила меня. Отчасти я вырвалась, и Жан-Клод помог мне, ноя еще не освободилась от того, что он со мной сделал. Но сейчас, глядя в этолицо, в эти злые глаза со слезами, я поняла, что злится он не на меня – насебя.

– Ты сам себя околдовал, – сказала я.

Он закрыл глаза, отвернулся и сказал, отвернувшись:

– Лезвие обоюдоострое.

– Но если бы у нас броня была получше, то большая частьтвоей силы поразила бы тебя, а не нас?