Он накрыл ее вторым плащом, который ему подал Самсон. Юттасильно схватила его руку. Хотела что-то сказать, но чуть не захлебнуласькровью. Он наклонил ей голову, чтобы она могла сплюнуть.

– Что это? – глухо спросил Шарлей. – Чем онабольна? Откуда эта страшная синюшность?

Рейневан закусил губу, показал на повернутую шею девушки, нараны, на ровные надрезы, уже опухшие и загноившиеся. Он встал, оттянул Шарлея иСамсона в сторону.

– Ее ранили, – выдавил он из себя. – Изаразили. Привив…

– Что?

– Это… – слова застряли ему в горле. – Думаю,что… Что заразили ее гнилокровьем, вызванным магическим образом. СогласноАвиценне… Салернцы называют это sepsis… Синева берется от внутреннихкровоизлияний. Ее кровь просачивается через жилы и образует тромбы… Эторазносится по всему телу… Возникают гнойные очаги… У нее уже признакигангренозного воспаления…

– Лекарство?

– От гнилокровья нет лекарства… Никто не знает лекарствпротив этого…

– Не говори так, черт возьми. Ты медик. Пробуй!

«Сначала горячка, – подумал Рейневан, ставая наколени. – Я должен снять горячку… Потом необходимо какое-то сильноепротивоядие… Что-то, что остановит заражение…»

Дрожащими пальцами он расстегнул пряжки сумки, вытряхнулсодержимое, лихорадочно начал в нем рыться. С непреодолимым чувствомсобственного бессилия.

С растущей убежденностью, что ничего из того, что у негоесть, не в состоянии вылечить Ютту, помочь ей или хотя бы облегчить еестрадания. Что ни к чему все его remedia conra malum,[310] ник чему diacodia и electuaria, ни к чему sotira, antidota и panacea. Ни к чему artmisium,hypericum и serpillum, ни к чему pestwurz, чертополох и все остальныепрепараты, которые он таскает с собой в сумке.

«Амулеты, – подумал он, – амулеты Телесмы. Ихосталось немного… Останавливающая кровотечение gemma rutila. Venim излапислазури, помогающий при ядовитых укусах… Aquila, орлиный камень, очищающийкровь… Но все должны использоваться немедленно, а ее ранили несколько часовтому… Магическое гнилокровье развивается мгновенно… Но, может, всё-таки,какой-нибудь амулет подействует… Боже, сделай так, чтобы какой-нибудьподействовал…»

Амулеты не действовали. Были слишком слабы. У них не былошанса победить то, чем заразили Ютту.

Заклятия. Рейневан знал их несколько. Наклонившись, онпроговаривал их по очереди, преодолевая растущую во рту сухость. Он совершалмагические движения и знаки, с трудом овладевая дрожанием рук.

Заклятия не действовали. Рейневан поднял глаза и руки.

– Magna Mater… – пробормотал он. – Матерьбогов… Ты, единственная, кто защищает и охраняет нас… Матерь Солнца, телокоторой бело от молока звезд! Elementorum omnium domina,[311]Госпожа Творения, Кормилица Мира! Хранительница неба и моря, всех богов и сил, aeternecaritatis desideratissima filia, aeterne sapientiemater gratissima, sub umbraalarum tuarum protege nos.[312] Дай мне, покорно прошу тебя,силу лечения, приносящего здоровье. Исцели ее, умоляю. Позволь ей жить.

Чудо не произошло.

Ютта начала захлебываться и плевать кровью, кровь такжесильно пошла из ее носа. Он поднял и наклонил ей голову. И смотрел бессильно.

– Как… – чуть слышно заговорил Шарлей. – Какона…

– Истощением организма.

– Как долго…

– Очень.

– Рейневан… – Ютта внезапно схватила его за руку.

Ее полностью посиневшие пальцы уже не имели силы держать.

– Рейневан… – повторила она почтиосознанно. – Я хочу… На солнце…

Все поспешили на помощь. Приподняли ее и вынесли из овина,уложили на постель, которую быстро симпровизировали из плащей. Солнца не было.Были низкие серооловянные тучи. У нее снова началось сильное кровотечение износа, пропитанные кровью штанины свидетельствовали о кровотечении изпищеварительного тракта и детородных органов. Она начала биться в конвульсиях.Долго тряслась.

Все бессильно смотрели.

– Рейне… – Она выплюнула кровь. – Рейневан…

– Я здесь.

– Ты здесь… – Она взглянула почтиосмысленно. – Здесь… Это хорошо…

Она с трудом нащупала его плечо. Потом ладонь. Ее пальцы иногти были уже совсем черные. Ступни также.

– Пора… Монсегюр…

– Что ты говоришь? Ютта?

– Монсегюр… Продолжается… Endura и consolamentum… Я быхотела услышать… голос оттуда…

Рейневан потряс головой, вопросительно посмотрел на друзей.Шарлей развел руками.

– Позволь, – сказал Самсон.

Он стал на колени возле Ютты, взял ее почерневшую ладонь.

– Benedisite, – сказал он тихо. – Benedisite,parsite nobis.

– Parcite nobis, – прошептала она в ответ. –Все грехи… Прошу простить…

– De Deu e de nos vos perdonatz, – промолвилСамсон. – E nos preguem Deu que les vos perdo.[313]

Ютта, казалось, хотела улыбнуться. Но пароксизм болиобезобразил ее синее лицо ужасной гримасой. Из носа и уголков рта потеклакровь. Кровь просачивалась уже сквозь все плащи, которыми она была укутана.

– Рейнмар, – Самсон встал. – Пора. Пусть этопроизойдет.

– Не понимаю.

– Прежде, чем Ютта умрет, – великан приблизился,понизил голос, – она будет мучиться еще не менее десяти часов. Тыпозволишь, чтобы она мучалась?

– Что ты говоришь? Я должен её… Самсон… Я врач! Яхристианин!.. Бог запрещает… Закон Божий…

– Закон, который приказывает мучиться? Когда можномучения уменьшить? Ничего ты не знаешь о Боге, парень, совсем ты его не знаешь.А делаешь из него жестокого фанатика. Ты оскорбляешь его этим. Так не годится.

– Но…

– Ты медик. Избавь ее от страданий.

Шарлей взял Риксу под руку, отвел ее в сторону. ТибальдРаабе поспешил за ними.