– И как я это могу использовать? – спросил я.

– Есть рекомендации, – ответил Палеевневозмутимо. – Вот они, на отдельном листочке. По каждому отдельномуслучаю.

Он ушел, тут же явился Лукошин, не успел открыть рот, ясказал ему торопливо:

– Глеб Васильевич, а ты займись ГКЧП.

Он вздрогнул, посмотрел с испугом.

– Упаси Господи!.. Неужели будет?

– А чем мы лучше?

– Есть данные?

– Есть опыт, – ответил я. – Сейчас народ ликует,пляшет, уже прикидывает, как будет на халяву ездить на пляжи Малибу и глазетьна Памелу Андерсон. А в остальное время – ни хрена не делать.А как только окажется, что и в Америке надо работать, да еще каторжнее,чем у нас, то тут такое начнется!..

Он подумал, кивнул.

– Да, верно. Нас обвинят во всех грехах, включаяприватизацию, ваучеры и даже убийство батюшки-царя Спасителя.

– Вот этим и воспользуются силы, – напомнил я, –которые все еще не сломлены, а только загнаны в подполье.

– Мы никого не загоняли, – нервно возразилЛукошин. – Полная свобода всех партий!

– Их народ загнал, – отмахнулся я. – Сейчас никтоне рискнет агитировать за евразийство или особый путь России. Сразу же разорвутна части: мол, гад, стараешься снова нас в нищету?

Он слушал, кивал, сейчас он выглядит больше похожим напреуспевающего банкира, на какого-нибудь Рокфеллера, каким того рисовали встарых газетах, но, оказывается, бородища от самых бровей раньше скрываладовольно умные проницательные глаза. А он не дурак, понимает, что с идеейприсоединения к Америке получилось то же самое, что и с распадом СССР. Дажесамым изощренным аналитикам в США казался немыслимым распад СССР вобозримом будущем, а уж жителям СССР – тем более. Мы все жили в монолитномнесокрушимом государстве, победить и даже пошатнуть нас было невозможно,однако…

Так же точно и с моей идеей. Я сам чувствовал, чтовыступаю с дикой и несвоевременной мыслью, а выступил только потому, что считалее абсолютно правильной, верной, способной принести огромную пользу России,западной цивилизации и всему миру, но не рассчитывал на такой сокрушающийуспех.

Сейчас же, опьяненные, люди выходят на улицы и устраиваютпраздники, на площадях проходят карнавалы, как в Рио-де-Жанейро, а я устрашенносмотрю в окно, и сердце сжимается в страхе. Не понимают… Еще не понимают!..Повторяется то же самое, что и при падении СССР, когда абсолютное большинствосочло, что достаточно рухнуть тоталитарному режиму, и наступит всеобщеесчастье. А оказалось, нужно еще и работать, чего в России очень не любят,отвыкли.

Глядя на голливудские поделки, где всегда только роскошныедома, дорогие машины, и никогда-никогда рабочие на заводах за станками,кажется, что в США только и живут на курортах Малибу, но в жестокой инеприятной реальности вкалывать придется по меньшей мере так же, как в Америке.А то и больше, учитывая наш климат и то, что нам надо еще как тянуться, чтобывыбраться из ямы. Да-да, выбираться придется все-таки самим, хоть и подруководством иностранных министров, начальников строек, менеджеров, мастеров,вплоть до бригадиров.

Лукошин все еще смотрел на меня, раскрыв рот, япоинтересовался, стараясь не показать, как в моем голосе сквозит жадноенетерпение:

– Что с инвестициями?.. Ах да, теперь можно спрашиватьнапрямую у министров!

Он вздохнул, развел руками.

– Все еще осторожничают. Хотя у нас там идет ожесточеннаяборьба. В промышленных советах заседают день и ночь, директора банковсовещаются даже ночами, а обмен электронной почтой идет такой, что проводараскалились… Ежедневно несколько сот видеоконференций между менеджерамикрупнейших инвестиционных и промышленных групп США и Европы… Все ужеготовы, им не хватает какого-то толчка.

– Какого?

Он огляделся, сказал приглушенно:

– Есть одна идея. Вам нужно только дать разрешение.

– Что-то очень серьезное?

– Да, связанное с очень большими деньгами.

– О, тогда в самом деле серьезное. Деньги сейчас, увы,заменили все старые ценности.

Я чувствовал, что, помимо десятка агентов секретнойслужбы, что охраняют меня сейчас открыто, не меньше сотни рассредоточены повсему периметру, следят за каждым движением, даже друг за другом, потому что иони всего лишь люди, у каждого есть идеи, интересы, и хотя над всеми присяга,но все мы сделали очень много, чтобы разрушить верность чему бы то ни было, в томчисле и присяге.

Конецпольский сказал очень серьезно:

– Ситуация чрезвычайная. Страна в шоке, никто не ожидалтаких результатов. Даже те, кто голосовал за присоединение к Штатам. Растеряныи противники, но они скоро придут в себя. И сумеют нанести удар! А мыже, простите, в такой необычной ситуации чувствуем себя полнейшими дилетантами.

В его словах сквозил, помимо горечи, и страх. Явозразил:

– Именно потому, что дилетанты, мы и решили кончать с этимтысячелетним дилетантизмом и наконец-то присоединиться к тем, что умеют… ктоумеет! Так что не надо упрекать себя за дилетантизм. Были бы в Россиипрофессионалы… не одиночками, то с нашими ресурсами сумели бы обогнать всестраны мира! А так…

Он покачал головой.

– Я не о том, господин президент. Сейчас мы всравнительной безопасности… от серьезных людей. А от дилетантов защититслужба охраны. Но когда серьезные вступят в игру…

Я прервал:

– Что вы предлагаете?

– Заранее перебраться либо в военный лагерь Таманскойдивизии, либо вообще под каким-то предлогом взойти на борт президентскогосамолета и руководить оттуда. Там, господин президент, есть все, чтобы правитьстраной.

Я покачал головой.

– Все, кроме доверия. Хорош президент, что в собственнойстране прячется, как в осажденной крепости! Это в случае Таманской дивизии.А если на самолете, то скажут, что мне вообще не нашлось места на земле.

Появился Горшков, с порога выпалил:

– Два механизированных танковых корпуса перешли нашу границуи уже углубились на территорию России на двадцать километров. Что будем делать,господин президент?

– Бои на границе были?

– Нет, ухитрились выбрать такое место, что практически неохранялось.

Я задумался, повернулся к Конецпольскому.

– Что слышно от американцев?

– Постоянно держу с ними связь, – заверил он. – Повашему плану «А» на аэродромы Благовещенска и других городов, в том числе иПосьета, три часа тому переброшены эскадрильи американских самолетов, несущихкрылатые ракеты с ядерными зарядами. В Японское море выдвинуты эскадрыкораблей, а на палубах авианосцев – готовые к взлету истребители. Это длятого, чтобы остановить Японию. Думаю, там поймут и… попятятся.