Комната невелика, но украшена богато. Томас отметил этосразу, хотя взгляд зацепился за женскую фигуру, что стояла возле окна. Женщинаповернулась лицом к нему, Томас вскрикнул потрясенно:

— Яра!

Она смотрела неверящими глазами. Вскрикнула как раненаяптица, ее руки потянулись навстречу:

— Томас! Ты... пришел сюда с мечом в руке?

— Я пришел за тобой, — ответил он с гордымдостоинством. Подумал и добавил, — Любимая.

Она кинулась к нему, вытянув руки, а он, отшвырнув меч,схватил в объятия, жадно целовал ее волосы, ее лицо, мокрые от слез щеки,счастливые любящие глаза. Она вздрагивала и цеплялась за него, а в его сердцекак пламя в горящей башне полыхала ярость. Как посмели держать против воли!..Она не простолюдинка какая-нибудь, а урожденная княжна, а самое главное —невеста Томаса Мальтона, за доблесть и воинское умение избранного советомвоинов королем!

— Я видел, как ты одевалась, — сказал онсчастливо, — как ты вдевала нитку в иголку!

Она удивленно отстранилась:

— Что? Я со времен своего детства не держала иголку вруках...

— Но я же видел ясно, — начал он, сверху что-тозашелестело. Он все еще держал Яру, когда ее глаза вдруг расширились, онауперлась ладонями в его широкую грудь, уклоняясь от горячих ищущих губ:

— Томас! Сзади...

Страшный удар в затылок потряс как удар топора молоденькийясень. В глазах вспыхнули звезды на черном небе. Он смутно чувствовал, что рукии ноги зажаты словно в тисках кузнеца-оружейника. В ушах длился затихающийзвон, будто со всей дури ударили молотом по листу железа, и тот еще вибрирует,медленно затихая. Он смутно понял, что звенит от удара по шлему.

Звезды медленно гасли, а из темноты выступили стены,почему-то пололок. Сверху нависла торжествующая харя. Томас ощутил, что лежитна полу, рванулся, но руки остались прижаты к телу, а ноги не слушались. Он струдом приподнял голову, его железное тело было так скручено толстымиверевками, что те почти закрыли весь металл.

Громкий насмешливый голос произнес:

— Вот теперь, когда обе птички в моих руках...

Сильные руки подхватили Томаса, прислонили к стене. В трехшагах стоял, широко улыбаясь, тот самый серафим, который указал дорогу. Томас ссодроганием смотрел в светлое лицо. Глаза, огромные и пылающие, теперь налилисьбагровым. Брови изогнулись как изломанные стрелы, отчего лицо выглядело нетолько величественным и грозным, но и злым, даже злобным. Пухлые губырастянулись в торжествующей усмешке, в них появилось нечто змеиное, а ровныебелые зубы показались Томасу зубами хищного зверя.

Ярослава сидела рядом с Томасом, туго связанная, но, похоже,ее пальцем не тронули. Она прижалась к нему плечом, и Томас, сразу ощутивприлив сил, потребовал надменно:

— Назови себя, презренный, который бьет в спину!

Серафим всплеснул руками, ворох белых крыльев за спинойзаколыхался, распространяя с сильным ароматом фимиама и легкий запах серы:

— Рыцарь с головы до ног! Не в спину, кстати, а взатылок. Я и есть Уриил, если тебе это что-то говорит, меднолобый.

— Ничего не говорит, — бросил Томаснадменно. — Безродный плебей! Если твои слуги сейчас же развяжут меня, япостараюсь, чтобы тебя не наказывали слишком жестоко. Поторопись... иудей!

Уриил хохотнул:

— Уже не иудей. И здесь, и в исламе я больше, чемиудей. А завтра весь мир будет в моем кулаке... Но ты, меднолобый, оказалсяправ насчет Николая-угодника. Конечно же, этот простак не мог стоять во главезаговора. А твой звероватый друг, что показался мне умнее... впрочем, умнеетебя даже твои сапоги... он промахнулся.

— И чего ты хочешь от нас? — потребовалТомас. — Выкупа?

Уриил ответил рассеянно, он все время к чему-топрислушивался:

— Выкупа? Какой выкуп можешь предложить ты... тому, ктоуже и так владыка мира?

— Владыка — Господь, — сказал Томас твердо, —а ты... пар, пыль. Я не знаю сколько таких помещается на острие иглы, но наострие моего меча поместится побольше, чем десять тысяч!

— Гордая речь, — ответил Уриил рассеянно, он всееще прислушивался к тому, что происходило за дверью. — Да, Сатана внедрилв вас такое, что ничем не выбить... Эй, это не его поступь?

Оба стража разбежались по сторонам двери. Томас напрягся,уже и он уловил торопливые шаги, в этот миг раздался грохот. Дверь слетела спетель с такой мощью, что грохнулась на середину комнаты, Уриил едва успелотпрыгнуть. В дверном проеме стоял, окутанный тончайшим облаком пыли,красноволосый волхв. В руках был боевой посох, он стоял в боевой стойке. Томасраскрыл рот, пытаясь предупредить, но сильные пальцы стиснули горло, а с другойстороны шею кольнуло острым. Скосив глаза, увидел отточенное как бритва лезвие,что надрезало кожу прямо над сонной артерией.

Даже не поворачивая головы, со смертным холодком понимал,что другой страж точно так же держит острый нож у нежного горла Ярославы.

Уриил сказал очень быстро:

— Застынь!.. Даже не дыши. Одно движение, и твои друзьяумрут.

Томас видел, как зеленые глаза изучающе пробежали по всемупомещению. Он не взглянул на связанных, но Томас был уверен, что калика увиделвсе, и от стыда стиснуло дыхание, а кровь ударила в голову с такой силой, что вушах зашумело, а в глазах встала красная пелена.

— И что еще? — проговорил калика медленно, почтине двигая губами.

— Ты сейчас сложишь оружие... Просто разожми пальцы,пусть дубина упадет на пол.

Олег прорычал:

— Я если не послушаю?

— Умрут, как я уже сказал, раньше, чем шевельнешьпальцем, — бросил Уриил резко. — Ты не успеешь, разве не понятно?

Томас прохрипел:

— Олег, не слушай... Все равно убьют...

Олег проговорил медленно:

— Он прав. Если сложу оружие, все равно убьешь их, акроме того, еще и меня.

Уриил нехорошо улыбнулся:

— Я не пытаюсь обмануть. Убью, бросишь оружие или нет.Я к этому шел слишком долго, мой упорный враг. Но я не убиваю торопливо, кактрусливый волк. Ты и твои друзья проживете чуть дольше... Правда, всего лишь,пока я, торжествуя, отвечу на твои вопросы. Ведь победа не в тот миг, когдасносишь голову врага, не когда вырываешь его окровавленное, еще трепещущеесердце! Торжество в те минуты, когда видишь связанного и поверженного, когдасравниваешь его жалкие попытки сопротивления со своим грандиозным замыслом, сосвоим предвидением, когда он корчится в муках больших, чем если бы посадили накол или заживо сдирали кожу!.. А кроме того, у тебя останется крохотнаянадежда, что пока разговариваем, что-то произойдет, случится чудо, вас спасут.На этом все попадаются!.. И хотя помощи ждать неоткуда, а всяк на что-тонадеется...