Олег поколебался, зеленые глаза затравленно перебегали содного лица на другое. Уриил широко улыбался, в глазах уже было торжество.Томасу зажимали рот, он прохрипел:

— Дерись... Олег!.. Забудь о нас...

Ярослава исхитрилась вонзить зубы в ладонь стража, тот своплем сдвинул ладонь, она отчаянно вскрикнула:

— Дерись! Нас здесь нет...

Ее пронзительный голос перешел в хрип, толстые пальцы другойруки сомкнулись на ее горле. Лицо покраснело, но глазами умоляла Олега драться,им уже не поможешь, но отомстить он должен...

Томас хрипел. Его свалили, Уриил наступил сапогом на горло.Томас стал багровым, глаза выкатывались из орбит, грудь судорожно дергалась,гоняя взад-вперед отработанный воздух. Олег сказал угрюмо:

— Ладно, сдаюсь... Но не души их, пусть тоже узнают, какбыло.

Уриил расхохотался:

— Конечно! Пусть узнают о величайшем плане... преждечем проститься с жизнью.

Олег медленно положил под ноги посох. Уриил покачал головой,осторожный, сделал выразительный знак, и Олег нехотя пнул ногой. Посохподкатился к Уриилу, серафим поднял, с пренебрежительным интересом оглядел:

— Такой палкой сражался?.. Связать его!

Олег не противился, руки скрутили за спиной жестко, едва невыворачивая суставы. Один встал на стол, перебросил веревку через крюк напотолке, а другой конец с петлей одели на шею Олега. Страж дернул за свойконец, петля потянула Олега вверх. Он ощутил как сдавило горло, теперь уже онпобагровел, невольно поднялся на кончики пальцев.

Уриил захохотал:

— Вот теперь ты не опасен. Давит? Хорошо. Теперь весьмир ощутит такую петлю на горле. Здорово я вас натравил на этого дурака.Конечно же, какой из Николая-угодника бог? Да еще Всевышний? Но он на виду, онем говорят, мужики взывают к его помощи, детям раздает подарки... Но вам порабы знать, что из тех, о ком говорят, редко кто в самом деле добивается власти.Приходит другой...

— Ты? — спросил Олег и, не дожидаясь ответа, самответил, — Конечно, ты умнее... К тому же он недавно пошел по людям, а тыс ними общался с начала начал.

Уриил кивнул с победной усмешкой:

— Это ты сейчас такой умный! Не так ли?

— Так, — признал Олег. Голос его был хриплым.Страж, то ли опасаясь могучего противника, то ли из жажды потешить хозяина,натягивал веревку так, что лицо калики из багрового становилось синюшногоцвета, нехотя чуть приотпускал, когда с губ пленника вместо слов срывалсятолько хрип. — Значит, Сатана не при чем?

— Конечно же, дурачье, — сказал Уриилбрезгливо. — Понятно, старик был рад, что двое таких сами забрели, но,конечно же, это не он заманил вас в свое царство.

Калика прохрипел, как показалось Томасу, даже с некоторымоблегчением:

— Тогда многое понятно... А то думал, что с умасхожу... слишком много глупостей, никакой логики...

Томас перебил:

— А какой резон тебе, мерзновеннейший из предателей?

Уриил холодно посмотрел на железного рыцаря, перевел взор накалику:

— Пересмотр взглядов, скажем так. Ты разве никогда непересматривал?

Калика подумал:

— Пожалуй, нет.

— Ну и дурак. Хотя врешь... Я помню тебя совсемдругим, — он коротко взглянул на связанного рыцаря, хмыкнул, — зналбы этот меднолобый с каким чудовищем... по нынешним меркам... идет! И вовсе нев эйнастии дело. Он виновен в делах гораздо страшнее, Ну, пусть непересматривал, но ты менялся. Так и я не тот, каким на свет... тогда, в Начале.

Он начал поднимать карающий меч, Томас задержал дыхание, акалика сказал торопливо:

— Я понял, почему. Ты был единственным, кто постояннообщался с людьми. С Адамом, Каином, Авелем... Ною передавал весть о потопе,Моисею сообщил повеление вывести евреев, Навину являлся, пророкам... Словом,посмотрел на людей, кое-что понравилось... Но больше то, что люди взяли отСатаны... Ты же опускался и в ад...

Уриил засмеялся, даже меч слегка опустил:

— Достаточно и людей. В них столько... что в адспустился в первый раз уже... как бы сказать точнее, уже подготовленный. Отлюдей набрался! От них ощутил, что это великолепно — нарушать запреты, грешить,брать чужое, какое наслаждение ломать, рушить, жечь!

Олег сказал тоскливо:

— Но ваш верховный бог... Что с ним? Почему молчит?

Уриил засмеялся:

— А есть ли он? Сатана есть, видно. А тот, когоназывают Всевышним?

Томас прошептал в муке:

— Но он должен быть! Как же без него?

Уриил вместо ответа лишь насмешливо оскалил зубы:

— Эх, рыцарь... Это язычнику вера велит сражаться доконца, а ты, христианин, должен смириться со своей участью. Ты был побежден ещев тот день, когда выехал из замка! Идти против небес...

Томас поник головой. Краем глаза видел, как напрягся калика,все еще пытается освободиться от пут, хотя лицо побагровело от захлестнувшейгорло веревки. Ярослава все еще смотрит с надеждой.

— Да, — прошептал Томас, — я не должен былподнимать дерзновенную руку на небо... Это все язычник, он меня подбил. Прошуне милости, а лишь прочесть молитву и поцеловать свой крест...

— Обойдешься, — сказал Уриил небрежно, онобрекающе вскинул руку, Томас вскрикнул отчаянно:

— Но это молитва.. уже тебе! Я с молитвой называю тебяВерховным Сюзереном... А тогда ты можешь убить уже не как мятежника... япрезираю мятежников, их надо истреблять как бешеных собак... а как своегослугу!.. Для рыцарей нет ничего дороже верности!

Уриил довольно оскалил зубы. По его кивку рыцарю развязалируки, но тут же уперли острия дротиков с двух сторон в бока. Томас распухшимируками, посиневшими от тугих веревок, медленно снял тяжелый крест, ослабевшиепальцы скользили по гладкому металлу, едва удержали. Он видел багровое лицоОлега, веревка натянулась, волхв уже приподнялся на носки, но губы кривятся впрезрении, проклятый язычник, даже с одной ногой в могиле, а все презирает святыереликвии...

Распухшие губы бережно коснулись креста. Он заставил ихшевелиться, но Уриил захохотал издевательски:

— Я все о тебе знаю! Ты даже из единственной молитвызапомнил только три первых слова! А губами шлепаешь, будто все заветы читаешь.Пора заканчивать, меднолобый. Я уже потешился вволю. Помощь не придет, разве непонятно?

Томас прошептал побелевшими губами:

— Пора. Прости меня, Яра, если что я не сумел...

— Я люблю тебя, Томас! — вскрикнула она.

— И я...