Голос из полога впервые, как заметил Томас, обратился кОлегу напрямую:

— Противник ты мой... как считаешь... или нет, нопрошу, не держи обиды на Скифа. Он знал, потому ответил так... С земли всекажется проще. На самом же деле бывший противник может помочь, а свой предать.

Олег держался все еще настороженно, лицо такое женеподвижное, курице уделял больше внимания, чем самому Господу, но Томас теперьвидел, что Олег скован и напряжен куда сильнее, чем он сам. И голос Олегапрозвучал вроде бы ровно, но Томас уловил страшное напряжение:

— Ну вот, подошли к главному. Почему мы здесь? Мы всевремя колотились в стены как козлы о ясли, бросались то на Сатану, то наархангелов... На самом же деле, как говорят тупые священники, все было по твоейволе...

Томас стиснул зубы, калика держится чересчур вызывающе.Голос за пологом впервые сделал долгую паузу. Томас ждал, затаив дыхание. Яразастыла, держа обеими руками птичье крылышко.

Голос прозвучал почти ровно, только Томас, обретянесвойственную рыцарю чувствительность, уловил почти такое же напряжение, как ив голосе калики:

— Прости... и ты, доблестный Томас, прости... Но всамом деле это я позволил похитить твою невесту.

Томас вздрогнул, горячая кровь мощной волной ударила вголову, ломая плотины:

— Ты?.. Ты?.. А я... я тебе верил!!!

Яра дрожала, прижималась к нему плечом. Томас чувствовал еестрах, но прежде чем Всевышний успел ответить, Олег вмешался:

— Погоди, Томас. Пусть оно пояснит. Что из тебя закороль, если вот так сразу за меч...

Томас трясся от ярости, руки дергались, не находя места. Онвсе время находил их то на рукояти меча, то сжимающими нож для разделки птицы,заставлял себя положить на стол, раскрыв ладони. Но тут же снова находил пальцыв поисках оружия.

— Пу...сть... — пролязгал он зубами. — Нопусть знает... уже сейчас я свободен... от клятвы верности...

В голосе из-за полога прозвучала смертельная усталость:

— Желания Сатаны — понятны, просты. Как и его цели:удовлетворить эти желания. Человека я создавал в высший миг своего подъема!Второй раз не под силу даже мне. Но не под силу оказалось и вести по путивысокому и светлому. Да твой друг, прозванный Вещим и Мудрым, знает... спроси,почему он создал эйнастию? Кто, как не он, просидев в пещере сотню-другую лет впоисках Истины, срывался в дикие загулы?.. Словом, я ощутил, что начинаюкатиться в бездну... Ангелы, архангелы, серафимы — разбредались, путались,противоречили друг другу. Я чувствовал, что уже потерял контроль над миром,который создал: теперь это не одинокая пара в Эдеме! Я ощутил страшнуюопасность. И тогда я обратился к единственному, к чему может обратитьсяТворец... да, к своему лучшему произведению. Когда я вижу человека, мне всякийраз хочется жить и работать... я чувствую, что чего-то стою... Потому я позволил...прости, Томас!.. но вы пришли, вы ворвались как свежая буря, вышибая двери...вы принесли грозу... и ясность.

Олег сказал раздраженно:

— Что-то я тебя не пойму. Если ангелы — плоды твоихмыслей, точнее, сами мысли... рассеянные мысли — рассеянные ангелы, глупыемысли — глупые ангелы, тупые...

— Не продолжай, — попросил Голос, в нем слышаласьдосада, — так что ты не понял?

— Как я могу понять, кто из них какой, если ты сам непонимаешь, что творится в твоей голове?

Томас вздрогнул, опять святотатство, но могучий голос вдругстал словно бы скорбным:

— А что, твои мысли тебя никогда не подводят? Авнутренний голос никогда-никогда..? Мне показалось, что со стороны может бытьвиднее, какой из ангелов меня предает. То бишь, какая мысль влечет к поражению.

— А их оказалась не одна!

— Не одна, — согласился Огонь. — Но тут выпоказали себя, показали...

Томас виновато опустил голову. Олег подумал, неожиданнокивнул:

— Вообще-то знакомо... Мысли то разбегаются каквспугнутые тараканы, то засыпают как сытые свиньи. А то и просто одна другойпротиворечит... да что там противоречит! Иной раз до смертоубийства... Апобеждает далеко не всегда лучшая. Чаще — более простая, понятная. Даже прямойТомас, а уж он рыцарь хоть куда, знает, что мысли иной раз как бараны бьютсяодна с другой. Бываешь рад даже дурню. Хоть брякнет глупость, но подтолкнет ксвету... Значит, ты заманил нас, чтобы мы помогли тебе разобраться в своих жемыслях?

Томас вскрикнул непонимающе:

— Мы?

— Мне не нужны угодники, — объяснил нечеловеческийголос, — но и праведники ни к чему... Мне важнее вы двое... как поле битвымежду мной и Сатаной.

Олег покосился на отважного Томаса:

— Ну-ну, мы как раз те люди. Помочь мыслить — это какраз по нам... Ты ж дал человеку свободу воли. За него не отвечаешь.

— Да, но творил по своему образу и подобию! Значит,отвечаю. Уже нисходил к ним, пробовал брать их вину и дурость на себя, чтобымогли как бы все сначала... в переносном смысле, конечно: взять другие имена,начать жить правильно и праведно... Но хотел как лучше, а получилось, как наРуси. Вернулся к тем заветам, которые когда-то дал Моисею... косноязычныйрастяпа разбил из них треть, пока опускался с горы, а еще треть истолковалневерно... так вот одному бедуину подсказал как подправить эти заветы... но и утого получилось не совсем то, что я хотел... хоть и получше.

Сердце Томаса обливалось кровью, Господь страдает в стотысяч раз сильнее, чем человек, даже толстокожий калика это ощутил:

— Да брось... Мир улучшается. Я тоже когда-то хотелвсех сразу из болота. А когда по голове настучали как раз те, ради которых душурвал на части...

— Словом, — донеслось из-за полога, — выубедили меня...

— Перебив половину ангелов? — бросил Олег стяжелым сарказмом. — Ах да, это же всего лишь твои мысли! Что ж, я верю,что так можно кого угодно убедить... Хочешь, я тебя для пущей вразумительностиеще и по голове врежу?

Томас ощетинился, бросил руку на рукоять меча, еще не зная,на чью сторону встанет, но Голос прозвучал с прежней кротостью:

— Ты уже врезал... До сих пор в ушах звенит, а перья повсему саду летают. Мой самый преданный архангел перешел на сторонуврага! — Уриил, Уриил... это был, можно сказать, мой внутренний голос... Авы двое, в отличие от меня, заметили. И, более того, сумели...

Томас, внезапно что-то вспомнив, вздрогнул, его пальцыпробежали по горлу, словно что-то надеялся или страшился найти:

— Я ничего не понял из ваших речей... но, Господь,скажи мне, твоему воину: почему Сатана жив и строит козни? Ведь для тебяприхлопнуть его, что собаке муху!

Бог смолчал, а калика обронил: