— Уважаемый кузен, — сказала Доротея, — ясчитаю признаком уважения вашу откровенность и даже наивность, с какой вы сомной обращаетесь. И вы правы, что никакое извращение меня не удивит, что смоими вкусами и капризами мне приходится только сетовать на посредственностьпоступков других людей. Прошу вас назначить мне любую роль — жертвы илимучителя, — и я с удовольствием исполню ее.

— Жертвы? Ну нет! Я не хочу причинить вам боль, лучше язаймусь этим с этой девушкой. Я люблю пускать кровь, — добавил он, начинаятеребить свой инструмент весьма скромных достоинств, удивительно маленький дляего огромного роста, — да, очень, очень люблю, такова моя прихоть, крометого, я приступаю к операции только в том случае, если предмет моих утеххорошенько набил себе желудок. При этом во всем организме происходит мощное потрясение,и вот это обстоятельство, пожалуй, даже в большей степени, чем проливаемая мноюкровь, вызывает у меня эрекцию.

— Это восхитительно, — сказал Брессак, подошел кдяде и взял его член в руки, — здесь возможны разные пикантные иизысканные детали,

Тогда Жернанд расстегнул маркизу панталоны и стал однойрукой разминать ему член, а другой — ягодицы.

— Что касается вас, дорогой кузен, — повернулся онк д'Эстервалю, — я не смею даже прикоснуться к вашему прекрасному органу;вы ведь будете сношать мою жену, друг мой?

— Я проделаю с ней. что вы пожелаете, —почтительно ответил д'Эстерваль.

— Даже причинить зло?

— Любые самые отвратительные и ужасные вещи… В этовремя по команде-Жернанда обе женщины разделись.

— Гром и молния, спрячьте ваши влагалища,сударыни! — С такими словами обратился он к Доротее,и Жюстине, увидев, чтоони собираются показать ему алтари, столь недостойные в его глазах. —Прикройте это, умоляю вас, иначе у меня ничего не встанет даже через десятьнедель.

Брессак закрыл им промежности треугольным платочком, завязавего на пояснице, и женщины приблизились к хозяину. Он облобызал им зады,погладил и похлопал их, потом взял одну руку Жюстины, внимательно осмотрел ее,взял другую, также внимательно изучил и ее и спросил девушку, сколько раз пускалией кровь.

— Два раза, сударь, — ответила Жюстина. Впродолжении этой процедуры Доротея, стоявшая на коленях между развернутымибедрами распутника, сосала его, а Брессак и д'Эстерваль в другом углу заларазличными способами развлекались с двумя мальчиками, которых мы ужепредставили читателю. Жернанд, продолжая осмотр, нажимал пальцами на веныЖюстины, заставляя их вздуваться, и когда они пришли в нужное состояние,прильнул к ним зубами и пососал их.

— Довольно, шлюха, — грубо сказал он несчастнойдевушке, — готовься! Сейчас я буду пускать тебе кровь.

— О сударь…

— Послушай, — продолжал Жернанд, у которогоначинала кружиться голова, — не вздумай строить из себя недотрогу. У тебяэто не получится: в моем распоряжении достаточно средств, чтобы вразумитьженщин, которые имеют наглость противиться моим желаниям.

Его руки вцепились в ягодицы Жюстины, и он с силой сжал их;его ногти, длинные и крючковатые, оставляли на белом теле кровавые следы,которые он тут же жадно облизывал. Время от времени он щипал их и резковыворачивал захваченную частичку плоти, затем приступил к груди и стиснул сосоктак сильно, что девушка закричала.

— Браво, дядюшка! — подал голос Брессак. —Нечего щадить соски; мы, содомиты, должны презирать эти гнусные женскиеатрибуты: грудь должна внушать отвращение тем, кто любит задницы.

— Я ненавижу ее так, что невозможно дажевысказать, — продолжал Жернанд, укусив названный предмет Жюстины.

Он заставил ее отойти на несколько шагов и вновьприблизиться к нему задом, чтобы не терять из виду прекрасный зад нашейгероини. Когда она подошла, он велел ей нагнуться, снова выпрямиться, несколькораз раздвинул ягодицы, затем, наклонив голову, стал целовать их, не обойдявниманием анус. Его поцелуи скорее напоминали сосание: он глубоко втягивал всебя каждую часть, которой касались его губы. Пока продолжался этот осмотр, онинтересовался подробностями ее приключений в монастыре Святой Марии, и Жюстина,будто забыв о том, как сильно воспламеняет этот рассказ ее мучителя, поведалаобо всем с откровенностью и простодушием.

Тут Жернанд потребовал мальчиков, но увидев, что они ужезаняты с Брессаком и д'Эстервалем, он позвонил в колокольчик. Появились двоеновых; им не было и шестнадцати, и они отличались красотой необыкновенной; ониприблизились. Распутник, член которого по-прежнему находился во рту Доротеи,развязал широкие розовые ленты, поддерживающие их панталоны из белого газа, иобнажил два самых прекрасных зада в мире. Он по своему обыкновению облобызалих, пососал члены, не переставая щипать ягодицы и груди Жюстины. То ли в силупривычки юношей, то ли благодаря искусству сатира через одну-две минуты природасдалась, и в рот графу, одна за другой брызнули две струйки, которые он судовольствием проглотил. Вот так развратник истощал детей, вот почему у них былтакой изможденный вид, который мы отметили выше. Между тем внимание старика кпрелестям Жюстины не ослабевало, но удивительной была его неизменная верностьхраму, где курился, его фимиам: ни его поцелуи, ни его желания ни на миг неотклонялись от него. Наконец он попросил мадам д'Эстерваль подняться, еезаменил один из наперсников и взял в рот его орган. Завладев ягодицами той, чтопокинула этот почетный пост, он проделал с ними примерно то же, что до этого спрелестями Жюстины, но поскольку не собирался пускать ей кровь, больше временион уделил ее заду, чем рукам. Обратившись к ее мужу, он воздал хвалу ягодицамДоротеи и прибавил такие слова:

— Сударь, если вы не хотите сношать мальчишку, которогосейчас ласкаете, будьте добры подойти сюда и содомируйте вашу супругу я попрошуплемянника прочистить вам задницу, вас будут целовать два ганимеда, а я спомощью двух других начну хирургическую операцию на нашей прекрасной Жюстине.

Д'Эстерваль, который всего лишь потискивал и поцеловывал задюноши, подошел к хозяину, держа в руках вздыбленное свое копье и с ходу насадилна него прелестную задницу Доротеи. Брессак, пылавший страстью к седалищуд'Эстерваля, также оставил своего педераста, чтобы совокупиться с кузеном. Ихокружили ганимеды, прижимаясь к ним то задом, то передом, в то время какЖернанд, оглядев живописную группу похотливым взором, приступил к главному.

— Нарцисс, — обратился он к одному из юношей,оставшемуся рядом, — это новая горничная графини; я должен испытатьее:принеси мои ланцеты.

Нарцисс немедленно выполнил распоряжение. Жюстина задрожала,все засмеялись над ее испугом.

— Поставь ее как следует, Зефир, — приказалЖернанд другому педерасту.

И очаровательный мальчик, приблизившись к Жюстине, произнесс милой улыбкой:

— Не бойтесь, мадемуазель, эта операция принесет вамтолько пользу; встаньте так, как я вам покажу.