Надо было слегка опереться коленями на край табурета,стоявшего посреди комнаты, и подняв руки, просунуть их в петли из черногокрепа, свисавшие с потолка.

Как только она приняла эту позу, граф подошел к ней сланцетом наготове. Он дышал с трудом, глаза его сверкали, искаженное лицоизлучало кровожадность. Он ощупал ее руки и в мгновение ока, неуловимымдвижением сделал по надрезу на каждой. Крик вырвался из ее будто обожженнойгруди, одновременно раздались два-три коротких ругательства; увидев кровь,злодей присел рядом с группой Доротеи. Нарцисс опустился на колени и сталсосать ему член, а Зефир, вставши ногами на спинку кресла хозяина, вставил емув рот тот же предмет, который ласкал у графа первый наперсник. Жернанд обхватилруками бедра Зефира, крепко прижал его к себе и отрывался только затем, чтобыбросать время от времени похотливые взгляды то на несчастную девушку, то насплетенные тела, которые заливала ее кровь. Скоро она почувствовала страшнуюслабость.

— Господин, господин! — взмолилась она. —Сжальтесь надо мной, я умираю…

Она действительно закрыла глаза и пошатнулась; она бы упала,если бы ее не держали ленты; ее руки обвисли, голова склонилась на плечо;струйки крови, потревоженные этим движением, забрызгали ей лицо. Граф пришел висступление; он встал, овладел задницей племянника, залитой кровью Жюстины, икончил туда; в тот же момент жертва потеряла сознание. Восхищенный этимзрелищем, д'Эстерваль наполнил семенем потроха своей жены, которая в это время,прижавшись влагалищем к ягодицам одного из педерастов и сношая его клитором,тоже забрызгала ему зад своим семенем. Наконец Жюстину развязали и унесли; нашилибертены, истощив силы, отправились отдыхать в сад.

Читателю уже известно, каким образом переживали пароксизмнаслаждения гости замка, и мы не станем на этом останавливаться, но попросимнесколько минут внимания, чтобы описать, что испытывал при этом Жернанд. Целыхпятнадцать минут сластолюбец пребывал в экстазе, и в каком экстазе! Он билсябудто эпилептик, его жуткие вопли, его страшные богохульства были слышны,наверное, на расстоянии лье, он крушил все, что попадет под руку, его состояниебыло ужасно.

Теперь на два дня оставим в покое веселую компанию.Единственное, что должно нас интересовать, — устройство Жюстины в новомкачестве служанки графини.

Именно по прошествии этого времени Жернанд вызвал ее длябеседы в тот самый салон, где принял в первый раз гостей; она была еще слаба,но чувствовала себя довольно сносно.

— Дитя мое, — начал он, позволив ейприсесть, — я не буду очень часто подвергать вас позавчерашней операции:она вас быстро истощит, а вы нужны мне для другой цели; мне было необходимопознакомить вас с моими вкусами и показать, какой смертью вы умрете в этомдоме, если предадите меня… если только вы соблазнитесь уговорами женщины, ккоторой будете приставлены. Эта женщина, как я уже говорил, — моя жена, иэто звание — самое для нее плачевное, так как вынуждает ее ежедневно подвергатьсямоим необычным страстям, которые вы испытали на себе. Кстати, не думайте, будтоя обращаюсь с ней таким образом из мести, из презрения или ненависти: все делоздесь в моих страстях. Удовольствие, которое я получаю, проливая кровь этогосоздания, ни с чем не сравнимо, это высшая радость моего сердца, и я никогда неразвлекался с ней иным способом. Вот уже три года, как она прикована ко мне ирегулярно, каждые четыре дня, подвергается такой операции. Ее юный возраст (ейтолько двадцать лет), заботы, которыми она окружена, сытная пища — все этопомогает ей держаться. Но вы понимаете, что при таких обстоятельствах я не могупозволить ей выходить и показываться на людях — ее могут видеть только те,которые имеют такие же вкусы, как у меня, и следовательно, способны их понять.Поэтом}? я выдаю ее за сумасшедшую, и ее мать, единственный близкий ей человек,живущая в своем замке в шести лье отсюда, настолько поверила в это, что даже несмеет приехать сюда. Графиня часто молит меня о жалости, она испробовала все,чтобы смягчить мое сердце, но этого ей никогда не удастся. Этот приговорпродиктовало мое сладострастие, и он останется в силе. Она будет продолжатьжить такой жизнью, пока сможет, она ни в чем не будет нуждаться, а раз мненравится истязать ее, в моих интересах поддерживать ее силы как можно дольше…Когда она больше уже не сможет, ну что ж, в добрый час… Это моя четвертая жена,скоро будет пятая, шестая… двадцатая; меньше всего меня волнует участь женщин,тем более, что мир полон ими! И так приятно менять их! Как бы то ни было,Жюстина, ваша обязанность — заботиться о ней. Она периодически теряет двеполные чашки крови через каждые четыре дня, но привычка дает ей силы, и онабольше не падает в обморок; ее состояние истощения длится сутки, а еще через двадня она совершенно здорова. Тем не менее вы должны понять, что такая жизньстрашно не нравится ей. Она пошла бы на все, чтобы сообщить матери о своемистинном положении, она уже соблазнила двух своих горничных, но их интриги, ксчастью, были вовремя раскрыты. Таким образом она стала виновницей смерти этихнесчастных: я выпустил из них дух на ее глазах.

— Вы убили этих женщин, сударь!

— Да, в таком случае я пускаю кров;; из всех четырехконечностей и оставляю жертву медленно издыхать.

— О Боже!

— Вам ясно, Жюстина, что сегодня моя жена раскаиваетсяв том, что обрекла этих служанок и винит себя в их смерти; понимая неизменностьсвоей судьбы, она начинает смиряться с ней и дала слово никогда больше неподвергать опасности окружающих. Но должен вас предупредить: если это случится,с вами поступят таким же образом. Поэтому запомните, что вы можете исчезнутьпри малейшем подозрении с моей стороны. Такова ваша судьба,

Жюстина: вы будете счастливы в случае хорошего поведения, выумрете в противоположном случае… вы меня поняли? Тогда идем к моей жене.

Не находя возражений против столь ясных слов, Жюстинапоследовала за хозяином. Пройдя через длинную анфиладу комнат, таких же мрачныхи пустынных, как и остальные помещения замка, они вошли в гостиную, гденаходились две старухи, которым, как ей объяснили, она будет подчиняться вовсем, что касается ухода за графиней. Они открыли следующую дверь и оказались вбудуаре, где лежала на постели юная и несчастная супруга этого чудовища —бледная и истощенная до крайности. Она поднялась, как только увидела мужа, ипочтительно пошла ему навстречу.

— Слушайте меня внимательно, — сказал ей Жернанд,не разрешив даже сесть, хотя она с трудом держалась на ногах, — вотдевушка, которую привез мой племянник Брессак: она будет находиться при вас. Явам ее представляю, и если вам придет в голову мысль соблазнить ее, вспомнитепрежде всего об участи тех, кто был здесь раньше.

— Все попытки такого сорта будут бесполезны,сударь, — сказала Жюстина, загоревшись желанием помочь этой женщине и желаяскрыть свои замыслы. — Да, мадам, я хочу еще раз подчеркнуть: любое вашеслово, каждый ваш жест будут известны вашему супругу, и я не хочу ради вас'рисковать своей жизнью.