— Я немножечко преувеличил, — ответил Салл, — как бывает попьянке. Кусок мошонки все еще в наличии и действует. Так что насос иногдавключается. Особенно с тех пор, как появилась “виагра”. Господи, благослови этодерьмо.

— Выпивать бросил, как и курить?

— Иногда пропускаю пивка, — ответил Салл.

— “Прозак”?

— Пока еще нет.

— Развелся?

Салл кивнул.

— А ты?

— Дважды. Однако подумываю сунуть голову в петлю еще раз.Мэри-Тереза Чарлтон, и до чего же мила! Третий раз счастливый — вот мой девиз.

— Знаешь что, лейт? — спросил Салл. — Мы тут определилинаследство, которое оставил Вьетнам. — Он поднял указательный палец. —Вьетнамские ветераны кончают раком, обычно легких или мозга, но и другихорганов тоже.

— Как Пейг? Поджелудочная железа, так?

— Точно.

— Весь этот рак из-за Оранжевого дефолианта, — сказалДиффенбейкер. — Недоказуемо, но мы-то все это знаем. Оранжевый дефолиант —подарок, который сам дарит, и дарит, и дарит.

Салл поднял средний палец — твой хренпальчик, конечно,назвал бы его Ронни Мейлфант.

— Вьетнамские ветераны страдают депрессиями, напиваются навечеринках, угрожают спрыгивать с национальных достопримечательностей. — Ибезымянный палец. — У вьетнамских ветеранов плохо с зубами. — Мизинец. —Вьетнамские ветераны разводятся.

Тут Салл сделал паузу, полуприслушиваясь к музыкальнойзаписи, доносящейся из полуоткрытого окна и глядя на четыре отогнутых пальца ина большой, все еще прижатый к ладони. Ветераны были наркоманами. Ветераны всреднем были финансовым риском — любой банковский администратор скажет вам это.(В те годы, когда Салл заводил свое дело, очень многие банкиры говорили емуэто.) Ветераны брали лишнее по кредитным карточкам, их вышвыривали из игорныхказино, они плакали под песни Джорджа Стрейта и Патти Лавлейс, дырявили другдруга ножами в кегельбанах и барах, покупали в кредит гоночные машины, а потомпревращали их в металлолом, били своих жен, били своих детей, били своиххреновых собак и, возможно, бреясь, резали себе лицо чаще людей, которые знаюто зелени только из “Апокалипсиса сегодня” или из этого дерьмового говна“Охотника на оленей”.

— А большой палец что? — спросил Диффенбейкер. — Давай,Салл, не то ты меня уморишь тут.

Салл посмотрел на свой загнутый большой палец. Посмотрел наДиффенбейкера, который теперь носил бифокальные очки и обзавелся солиднымбрюхом (тем, которое вьетнамские ветераны обычно называют “дом, которыйпостроил “Бад” <Марка пива.>), но который все еще мог прятать внутри себятого тощего молодого человека с восковым цветом лица. Потом он опять посмотрелна свой большой палец и поднял его, точно человек, голосующий на шоссе.

— Вьетнамские ветераны ходят с “Зиппо”, — сказал он. — Вовсяком случае, пока не бросают курить.

— Или пока не обзаведутся раком, — сказал Диффенбейкер. — Атогда, надо полагать, их женушки забирают “Зиппо” из их слабеющих пальцев.

— Кроме тех, кто развелся, — добавил Салл, и оба засмеялись.Снаружи похоронного салона было очень хорошо. Ну, может, не то чтобы так ужхорошо, но лучше, чем внутри. Органная музыка там была скверной, а запах цветовеще хуже. Запах цветов заставлял Салла думать о Дельте Меконга. “В сельскихместностях”, — говорили люди теперь, но он не помнил, чтобы хоть раз слышал этовыражение тогда.

— Так, значит, ты потерял свои яйца не целиком, — сказалДиффенбейкер.

— Угу. Так и не угодил полностью в страну Джека Барнса.

— Кого?

— Не важно. — Салл никогда книгами не зачитывался (вот егодруг Бобби зачитывался), но библиотекарь в госпитале дал ему “Фиесту”, и Саллпрочел роман с жадностью, и не один, а три раза. Тогда эта книга казалась оченьважной — такой же важной, какой та книга — “Повелитель мух” — была для Бобби вдни их детства. Теперь Джек Барнс отодвинулся вдаль — жестяной человек споддельными проблемами. Просто еще одна фальшивка.

— Да?

— Да. Я могу иметь женщину, если по-настоящему захочу, — недетей, нет, но женщину могу. Однако требуются всякие приготовления, и чащекажется, что оно того не стоит.

Диффенбейкер ничего не сказал. Он сидел и смотрел на своируки. Когда он поднял глаза, Салл решил, что он скажет что-нибудь о том, чтоему пора, быстро попрощается с вдовой — и снова в бой (Салл подумал, что длянового лейтенанта бои теперь означают продажу компьютеров с волшебной штучкой вних, которая называется Пентиум), но Диффенбейкер этого не сказал. Он спросил:

— А как насчет старушки? Ты все еще ее видишь или онапропала?

Салл ощутил, как в глубине его сознания шевельнулся страх —бесформенный, но огромный.

— Какая старушка? — Он не помнил, чтобы говорил о нейДиффенбейкеру, не помнил, чтобы вообще кому-то говорил, но, видимо, говорил.Хрен, на этих пикниках он мог сказать Диффенбейкеру что угодно: в его памятиони были разящими перегаром черными дырами — все до единого.

— Старая мамасан, — сказал Диффенбейкер и снова вытащилпачку. — Та, которую убил Мейлфант. Ты сказал, что часто ее видишь. “Иногда онаодета по-другому, но это всегда она”, — вот что ты сказал. Так ты все еще еевидишь?

— Можно мне сигарету? — спросил Салл. — В жизни не курил“данхиллок”.

***

На WKND Донна Саммер пела о скверной девчонке: сквернаядевчонка, ты такая скверная девчонка. Салл обернулся к старенькой мамасан, накоторой снова были ее зеленые штаны и оранжевая блуза. Он сказал:

— Мейлфант никогда не был явно сумасшедшим. Не болеесумасшедшим, чем любой человек.., если, конечно, не считать “червей”. Он всегдаподыскивал троих, которые согласились бы играть с ним в “черви”, а это ведьникакое не сумасшествие, верно? Не больше, чем Пейг с его гармониками, неговоря уж о тех, кто тратит свои ночи на то, чтобы нюхать героин. Кроме того,Ронни помогал вытаскивать ребят из вертолетов. В зарослях десяток косоглазых, ато и два десятка, и все палят как бешеные. Они уложили лейтенанта Пэкера, иМейлфант наверняка это видел, он же был рядом, но он ни секунды не колебался.

Как и Фаулер, и Хок, и Слоуком, и Пизли, и сам Салл. Дажепосле того как Пэкер упал, они продолжали бежать вперед. Они были храбрымимальчишками. И если их храбрость была понапрасну растрачена в войне, затеяннойтупо упрямыми стариками, неужели сама эта храбрость ничего не стоит? Если на топошло, дело, за которое боролась Кэрол, было не правым потому лишь, что бомбавзорвалась не в подходящее время? Хрен, во Вьетнаме очень много бомб взрывалисьне в подходящее время. И что такое был Ронни Мейлфант, если копнуть поглубже,как не всего лишь бомба, которая взорвалась не в подходящее время?