Все церемонии, о которых мы расскажем подробно, соблюдалисьнеукоснительно при каждом визите жестокосердного хозяина, менялись лишь деталив зависимости от количества гостей, присутствующих на оргиях.

Графиня в накинутой на плечи прозрачной греческой туникеопустилась на колени, увидев супруга, и наши распутники с удовольствиемрассматривали ее в таком униженном положении.

— М-да, дядюшка, — произнес Брессак, пошатываясь, —а у вас очаровательная жена… — Потом заплетающимся языком продолжал: — Выпозволите, дорогая тетушка, смиренно приветствовать вас? Я искренне сочувствуювашей столь незавидной участи, должно быть, мой досточтимый дядя имеет вескиепричины обращаться с вами таким образом, так как он — самый справедливыйчеловек на свете.

Тут заговорила мадам д'Эстерваль, справившись с внезапнымприступом икоты:

— Я уверена, что госпожа графиня жестоко оскорбиласвоего уважаемого супруга, иначе просто невозможно, чтобы такой гуманныйчеловек, такой любезный, такой мягкий, потребовал от дамы таких вещей.

— А вот я понял, в чем здесь дело, — сказалд'Эстерваль, — это свидетельство обожания со стороны нашей хозяйки: онадемонстрирует супругу свое высшее почтение.

— Друзья, — торжественно заявил Жернанд, —надеюсь, вы не возражаете, если она окажет почтение вашим ягодицам, и прошу васпредставить ей названное божество, чтобы графиня могла воскурить ему фимиам.

— Дядя драв, черт меня побери! — обрадовалсяБрессак и незамедлительно спустил панталоны, являя окружающим ту часть своеготела, которую обнажал с особенным удовольствием. — Да, да, я вижу, что моядорогая тетушка желает облобызать мой зад, и я с радостью предоставлю ей этувозможность.

— Давайте, давайте, доставайте свои задницы! —подбадривал Жернанд.

И вот мгновение спустя названные предметы почетных гостей,Жюстины, юношей-педерастов и даже служанок так тесно окружили бедную графиню,что она оказалась в плотном кольце из ягодиц, которые едва не упирались ей в лицо.

— Надо немного упорядочить это, дядюшка, —озабоченно сказал Брессак, — а то мы задушим даму. Пусть каждый подставитсвою задницу для поцелуя, который распалит его желание, а я подам пример.

При этом он выдавил из себя немного экскрементов, и этообстоятельство вызвало такой восторг, что все, исключая Жюстину, повторилишутку маркиза.

— Итак, мадам, — спросил наконец Жернанд, —вы готовы?

— Ко всему, сударь, — покорно и отрешенно ответилаграфиня, — вы же знаете, что я ваша жертва.

Тогда Жернанд дал Жюстине команду раздеть свою жену, инесмотря на внутреннее сопротивление она вынуждена была смириться: несчастнаяподчинялась только тогда, когда не могла поступить иначе, но по доброй воле —никогда. И она сняла с плеч хозяйки прозрачную сутану, и похотливые взглядыуставились на голое тело.

— Клянусь честью, великолепная женщина! — выдохнулд'Эстерваль, необыкновенно возбужденный этим зрелищем.

— Ну ладно, — сказал Жернанд, — возьми еедруг мой, раз ты находишь ее красивой, я вручаю ее в твои руки. Прости, племянник,что я не отдал предпочтение тебе, но я знаю твои вкусы и оставил для тебя зад,если он тебя вдохновляет, кстати, вы можете положить даму между вами.

— Кровное родство заставит меня сотворить чудо: хотяженский зад меня соблазняет не больше, чем передняя часть, если д'Эстерваль непротив, я ступлю, заодно с ним, на тропинку, противоположную той, которойпойдет он; будьте добры вести нас, дядюшка.

— Охотно, — согласился Жернанд, — ничто такменя не радует, как возможность поспособствовать собственному бесчестью.

С этими словами он взял в обе руки орган д'Эстерваля ивтолкнул его во влагалище своей жены, затем перевернул их так, чтобы онаоказалась сверху. Таким образом во власти Брессака оказались прекраснейшие насвете ягодицы, и тот, снова при помощи графа, с ходу преодолел препятствие.Старый развратник развалился в кресле лицом к участникам этой сцены, егоокружили все шестеро педерастов: двоим он массировал член руками, двоепримостились под самым его носом так, чтобы он мог сосать их по очереди, ещедвое трудились над его поникшим инструментом — делали с ним то же самое, что онделал с членами, торчавшими перед его лицом.

— Сократируйте моего племянника, — приказал онстарухам, — мужчины нашей породы любят, когда им ласкают задницу, пока онисношаются.

— Да, да! — воскликнул Брессак, набрасываясь насвою тетку и вонзая в нее член по самую мошонку. — Это абсолютнонеобходимо, и мой дядя, как всегда прав, но я бы хотел приласкать таким жеобразом Жюстину.

— Нет ничего проще, — откликнулся Жернанд, —только пусть она разденется сначала.

Наша героиня покорно подставила ягодицы, и похотливые пальцыБрессака, собравшись в хищную пятерню, начали безжалостно терзать зад беднойдевушки. Одна Доротея оставалась не у дел: блудница мастурбировала, наблюдая заостальными.

— Мадам, — предложил ей Жернанд, —забирайтесь под мою жену, она вас будет ласкать, я могу уступить вам одногоюношу, который облобызает ваш несравненный зад, пока моя жена занимается вашимклитором, ну а анус вам приласкает Жюстина. Вперед, друзья! По-моему, всеготовы, теперь постараемся все вместе… Кстати, почему никто ничего не скажет омоей супруге, господа: я вам ее уступаю, а вы словно ее не замечаете…

— Гляди, друг мой, — прервал его д'Эстерваль,бурно извергаясь в вагину хозяйки, — вот моя высшая похвала в ее адрес,между прочим женщина должна не на шутку возбудить меня, чтобы я мог излитьсперму без жестоких эпизодов. Ах, разрази меня гром, какое удовольствие она мнедоставила! Член Брессака разворотил ей задницу, и от этого ее влагалище сталоеще уже… О, какое это блаженство!

— Клянусь божеством содомитов, я тоже кончаю… я большене могу ждать, — простонала Доротея. — Но вы, кажется, собиралисьпустить кровь нашей госпоже? Мои соки струились бы еще обильнее, если бы яувидела, как течет ее кровь.

— Вы совершенно правы, — проворчал Брессак,выбираясь из зада несчастной женщины, — я поберегу сперму докровопускания, ведь я привередливее вас и не нашел в анусе тетушки то, на чторассчитывал: просто беда с этими родственничками. Итак, дорогой Жернанд,приступайте к своей сладостной операции, прошу вас, я жду ее с нетерпением.

И Брессак не смог удержаться от того, чтобы непродемонстрировать все свое отвращение, испытанное во время акта, которыйпротиворечил его принципам, ибо настоящий содомит дорожит ими больше, чемсобственной жизнью: он гневно оглядел зад, который только что содомировал, и,прижавшись к одному из педерастов, будто желая очиститься, снова заворчал:

— Ну что же вы, дядя? Когда же начнем пускать кровь,черт вас побери?

Но Жернанд, достаточно возбужденный, уже бросал свирепыевзгляды на свою жену.