Будто встаёт на место тот, последний, кусочек паззла,который я не смогла когда-то найти? Который отделяет рыцаря от принцессы?

Не знаю. И не уверена, что хочу узнать.

Выхожу из дома. Эта точка входа выполнена в виде стариннойбеседки в парке. Парк слишком уж красив, слишком картинно неухожен… нет таких внастоящей Москве, а может быть, и нигде в мире нет…

Я иду по присыпанной крупным чёрным песком дорожке. Еслипойти направо — там будет дорога из жёлтого кирпича. Если налево —самодвижущаяся дорога. Если повернуть назад — парк кончится, и потянетсятропинка сквозь Вековечный Лес, где бродит беззаботный Том Бомбадил, авременами встречаются хоббиты.

Каждый из нас делает свой кусочек глубины. Творит мир — идарит его другим. И чужая глубина не мешает твоей. И тюрьма Диптауну непомешает, что уж тут поделать — есть на свете тюрьмы. Зря паникует Чингиз…

Но всё-таки на душе у меня нехорошо.

Я прохожу мимо «Старого суслика». Это очень милое кафе встиле ретро, место богемное, пускай и не слишком известное. То есть я думаю,что прохожу, но останавливаюсь и решительно двигаюсь к дверям. Спала я мало,завтракать не стала, только глотнула антацида из бутылочки. Гастрит — такая жепрофессиональная болезнь у жителей Диптауна, как и «поехавшая матрица».

«Суслик» — пристанище российских обитателей глубины. И пораннему московскому времени народа здесь немного. Устраиваюсь за свободныйстолик, заказываю яичницу с ветчиной, апельсиновый сок и тосты.

Нет, ну кто мне мешал съесть то же самое в настоящем мире?

За соседним столиком — живописная парочка. Точнее, колоритенодин из собеседников — он изображает сиамских близнецов, юношу и девушку, сросшихсябоками. Рты открываются синхронно, жестикуляция общая — это нехитрая маска,надетая любителем привлекать внимание. Сиамский близнец изрядно пьян, и голосего гремит на всё кафе:

— Ты скажи, неужто тебе «Хелицеры» не понравились?

Собеседник его, выглядящий вполне обычно, устало отбивается:

— Понравились, Лёшка, понравились…

— И что? Нет, ну ведь все говорят «понравились»… ты рецензиичитал?

— Читал…

— Лады, треть писал я сам, — самокритично признаетсясиамский близнец. — Треть — приятели. Но ещё треть — ведь настоящие?

— Настоящие…

— Разве плохо я западников переделал? Там уже почти невидно, откуда ноги растут, совершенно самостоятельно всё стало!

— Ну, кому не видно, а кому и очень даже… — туманно бормочетего собеседник, пытаясь сосредоточиться на йогурте.

— Ты скажи, разве что-то не так? Я ведь всех конкурентовраздолбал в пух и прах, по всем прошёлся, будто бульдозер.

Бульдозеры грязи не боятся, ха-ха! Интригу такую закрутил,что финала вообще не нужно! Чего не хватает?

— Души, — слышится в ответ.

Невольно улыбаюсь, отворачиваюсь в сторону, чтобы не смущатьсиамское чудо. Забавное место этот «Старый суслик».

Только фраза западает в голову. Сиамский близнец темвременем суетится и требует объяснить ему, что такое душа и как её можнозафиксировать.

Да уж, научились бы душу фиксировать… какой замечательныйпростор для работы государственных служб…

Официант приносит мой заказ. Яичница прямо в сковороде,шипящая, в меру прожаренная, с прозрачными кусочками сала и нежными ломтикамибекона. Сок свежевыжатый, «витамины в нём так и прыгают», как говорил один мойзнакомый.

— Чего-нибудь не хватает? — вежливо интересуется официант.

— Души, — невольно отвечаю я.

— Извините, нет в меню, — произносит официант невозмутимо.Растерянно смотрю ему в глаза.

Нет, программа.

— Спасибо, — говорю я. — Я знаю.

— Что-нибудь ещё?

Медлю. Незачем мне ехать в виртуальную тюрьму. Материаловдля отчёта хватает. А знать результаты испытаний даже и не хочется.

Пусть белокурая бестия Чингиз мечется по Москве, пытаясьнайти союзников! Это его дайверское дело. А я — простая сотрудница МВД. Ивлезать в разборки между ведомствами и отдельными начальственными шишками — мнедля здоровья противопоказано.

— Закажите такси до русского сектора Диптауна, — прошу я.

В этот раз меня пропускают в тюрьму без всяких задержек. Нетаясь, отзванивают Томилину, докладывая о моём приходе. Через двор меняпровожает очень молодой и интеллигентный охранник, такого легче представить вхорошем костюме за столом в серьёзном офисе, чем в форме сержанта и спистолетом на боку.

Сегодня внутренний двор тюрьмы заполнен людьми. Заключённыхвывели на прогулку… И вот теперь их поведение знакомо. При моём появлениираздаётся лёгкий гул. Меня ощупывают оценивающие, жадные взгляды. Доносятсяотдельные реплики — пристальному изучению подвергаются ноги, руки, грудь…

Видимо, ни одна «внутренняя Монголия» не даёт возможностиудовлетворить основной инстинкт. Интересно, как это сделано? Мнепредставляется, как хакер Стеков пытается приобнять «стандартную женустандартного программиста», а та в ответ тает в воздухе… или превращается взловонную зелёную жабу.

И всё-таки реакция неправильная. Недостаточно сильная.Женщина, появившаяся на зоне, — это событие, это праздник на несколько недель.Здесь же изрядная часть заключённых не реагирует вовсе, остальные же — будто попривычке, по инерции, пытаясь завести сами себя… А я ведь не в теле угрюмойинспекторши, я в теле «Ксении» — очень даже заводной особы.

— Проблем с ними не много? — спрашиваю охранника, кивая наплощадку для прогулок.

— Они спокойные, — соглашается охранник.

Словно в подтверждение его слов до меня доносится чья-товосхищённая реплика: «Нет, ты глянь, как попкой крутит! Гадом буду, тактовая неменьше тысячи, а канал — оптоволокно!»

Я даже спотыкаюсь.

Обидно!

«Ксения» такая пластичная из-за хорошего дизайна, а вовсе неиз-за мощной машины!

Коридорами тюрьмы, уже укрывшись от взглядов заключённых, мыидём к кабинету Томилина. Я отсчитываю пятое от входа окно — на нём сидит одиниз моих «жучков»…

Сидел.

Окно чисто вымыто. Прямо-таки демонстративно вымыто, а дляидиотов на узком подоконнике оставлена баночка «Лозинского». Как там гласитрекламный слоган? «Убивает даже неизвестные вирусы!»

Понятно. Товарищ подполковник решил сделать тонкий намёк.