— Вы помните меня, мисс Ланкастер? Шеридан хотела кивнуть,но тут ее пронзила такая боль, что на глаза навернулись слезы.

— Мисс Ланкастер, вы помните меня? Знаете, кто я?

— Доктор. — Губы ее пересохли и потрескались, нопроизнесенное слово как будто не причинило боли, и, осознав это, она решилавыяснить все, что ее мучило. — Где я?

— В безопасном месте.

— Где? — настаивала она.

— В Англии. Вы прибыли сюда из Америки. Это обстоятельствопочему-то обеспокоило ее.

— Зачем?

Мужчины переглянулись.

— Скоро вы вспомните, — сказал доктор, — а пока постарайтесьне волноваться.

— Но я… хочу знать. — Голос ее сел от чрезмерных усилий.

— Хорошо, дитя мое. — Он похлопал Шеридан по руке, подумалсекунду и весело сообщил:

— Вы приехали к своему жениху.

Жених. Значит, она обручена… с тем мужчиной, что помоложе.Неспроста он так обеспокоен ее здоровьем. И она ободряюще улыбнулась графу, нотот не заметил, потому что в этот момент вопросительно смотрел на доктора,предостерегающе качавшего головой. Эта немая сцена взволновала Шеридан. Она непомнила, как попала сюда, не имела понятия, где находится. Зато, как нистранно, твердо знала, что должна извиниться за доставленные хлопоты, таккрепко засели у нее в мозгу правила хорошего тона. И, поддавшись внезапномупорыву, Шерри сказала:

— Простите меня!

Граф вздрогнул, будто ее слова причинили ему боль, и тут онауслышала его голос, как ей показалось впервые, — глубокий, уверенный и такойуспокаивающий.

— Простить? За что? Все будет в порядке. Вам простонеобходимо отдохнуть и набраться терпения.

Говорить становилось все труднее, и Шерри закрыла глаза, нотут почувствовала, что мужчины собираются уходить.

— Подождите… — вырвалось у нее.

Страх снова остаться одной, погрузиться в черную бездну инавсегда там остаться заставил ее посмотреть на обоих мужчин и остановитьвзгляд на графе. Из них двоих он был моложе, энергичнее и мог защитить ее отдемонов тьмы, если они снова явятся мучить ее.

— Останьтесь, — из последних сил молила она, — пожалуйста.

Заметив, что граф заколебался и вопросительно посмотрел надоктора, Шеридан облизнула губы и буквально выдохнула одно-единственное слово,вложив в него обуревавшие ее мысли и чувства:

— Боюсь.

Ее веки, будто налитые свинцом, опустились на глаза, скрыв отнее все живое. Девушку охватила паника, она задыхалась… Потом догадалась позвуку, что к ее кровати придвинули тяжелое кресло.

— Вам не о чем беспокоиться, — сказал жених.

Шеридан шевельнула рукой так, словно искала опоры, иощутила, как длинные мужские пальцы нежно и в то же время крепко пожали ееладонь.

— Ненавижу… страх, — едва слышно произнесла она.

— Я не оставлю вас. Обещаю.

Его большая сильная рука, глубокий голос и обещание неоставлять ее одну наполнили душу Шеридан таким спокойствием, что вскоре онапогрузилась в глубокий сон без сновидений.

Глядя на спящую Шеридан, Стивен все острее ощущал свою вину.И страх. Страх за эту бледную, с обмотанной бинтами головой девушку.

Боже мой! Какой маленькой и беззащитной она казалась наширокой постели, среди множества подушек и одеял.

И она еще просила прощения! А ведь главный виновник еенесчастий — он! Мало того, что из-за него погиб ее жених, она сама едва неразделила его участь. И тоже из-за него, Стивена. Угораздило же егорасположиться прямо под лебедкой, хотя он знал, как это опасно. И не кто иной,как он, не обратил внимания на предостерегающий окрик грузчика. А до этого оношарашил ее ужасной новостью, разрушившей все ее надежды, вместо того чтобысделать это в более деликатной форме. Неудивительно, что убитая горем девушкане заметила нависшей над ней опасности. В общем, он кругом виноват. И если, неприведи Бог, она умрет, он, не выдержав угрызений совести, последует за ней. Они так не находил себе места, днем и ночью думая о ее женихе.

Дыхание девушки вдруг стало неровным, и сердце его сжалось,но вскоре она задышала ровнее, и Стивен вздохнул с облегчением, бросив взглядна ее ладошку у него в руке. Длинные изящные пальцы с коротко подстриженныминогтями — руки аристократки, «но не белоручки, а молодой леди, которая любитпорядок и комфорт. Не будь Стивен в полном изнеможении, он наверняка улыбнулсябы, глядя на ее мягкие, полные губы, на невероятно длинные, густые, загнутые наконцах ресницы, похожие на два полумесяца, почти касавшиеся щек. Он не знал,какого цвета у нее волосы и глаза, но скулы ее отличались изяществом, а кожацвета слоновой кости была почти прозрачной.

Все черты ее лица отличались женственностью, толькоподбородок был волевым и свидетельствовал о твердости характера. Впрочем, нет,подумал Стивен, скорее о мужестве. Ведь она не рыдала ни от боли, ни от страха,лишь сказала, что ненавидит страх, а значит, полна решимости преодолеть его.

Она не только смелая, но и добрая. Извинилась задоставленные хлопоты. Мужество и доброта редко сочетаются в женщине, тем болеетакой молоденькой.

И легко ранимой, подумал он, снова запаниковав, когда онаопять задышала часто и неровно. Он сжал ее руку, и видя, что она не можетвздохнуть, стал сам задыхаться. Боже! Она умирает!

— Не умирай! — шептал он в исступлении. — Не надо!

Когда Шеридан снова открыла глаза, сквозь зеленые шторыпробивался солнечный свет. Ее жених сидел в кресле у кровати и сладко спал.Ночью он снял сюртук и шейный платок, расстегнул ворот и заснул, уронив головуна скрещенные руки и все еще не выпуская ее ладони. Лицо его было обращено кней, и Шерри осторожно повернула голову, радуясь, что это легкое движение неотозвалось болью в мозгу.

Еще не окончательно придя в себя после глубокого сна, онарассматривала своего будущего мужа. Лицо его сильно загорело, видимо, отпостоянного пребывания на воздухе, густые темно-каштановые волосы были красивоподстрижены и по бокам чуть-чуть касались ворота рубашки. Во сне онирастрепались и вместе с длинными черными ресницами, почти достающими до щек,делали его похожим на мальчишку. В остальном же это был зрелый мужчина, чтовызвало в Шеридан восторг, смешанный с безотчетной тревогой.

На квадратной челюсти пробивалась темная щетина, выражениелица даже во сне оставалось решительным и жестким, прямые черные брови сошлисьна переносице, придавая ему грозный вид. Тонкая белая рубашка плотно облегаламощные плечи и мускулистые руки. Из расстегнутого ворота виднелись завиткичерных волос. Ни в его лице, ни в фигуре не было ни одной мягкой линии,казалось, он весь состоял из углов, начиная от тонко очерченного носа и кончаяквадратной челюстью и тонкими пальцами.