Но Шеридан теперь повзрослела и стала совсем другой. Онапонимала, что сидит на шее у тети, и готова была на все, лишь бы зарабатыватьсебе на жизнь, и не только ради тети, и не только в данный момент, но ради себясамой и на все время.

В деревне голод и нищета не ощущались так остро, как вгороде. Однако Шеридан не собиралась возвращаться в деревню. Уже два года от отцане было писем, хотя первое время он писал ей довольно часто. Конечно же, он незабыл ее, в этом Шеридан не сомневалась, но мало ли что могло за это времяслучиться. О самом плохом, что отца нет в живых, она даже думать не хотела.Сама мысль об этом была невыносима. Поэтому ей оставалось лишь надеяться, что водин прекрасный день отец и Рафи приедут за ней, а пока найти способ как-тоустроиться в этой жизни.

Ее размышления прервала миссис Рейберн, которая церемонносказала:

— Я слышала от вашей тети весьма лестные отзывы о вас, миссБромлей.

И Шеридан Бромлей, которая в свое время пришла бы от такихслов в замешательство и подбоченившись ответила, что не понимает, с чего быэто, протянула гостье руку и в тон ей произнесла:

— А я о вас, миссис Рейберн.

И сейчас, в каюте «Утренней звезды», Шеридан вдруг с ужасомосознала, что, возможно, никогда больше не увидится ни с тетушкой Корнелией, нис маленькими девочками, своими ученицами, ни с ее коллегами учительницами, скоторыми успела подружиться, которые приходили к ней по субботам на чашку чая,веселые, улыбающиеся. Никогда не увидится с отцом и Рафи.

При мысли об отце в горле пересохло, слезы обожгли глаза.Она представила себе, как наконец он войдет в дом тети Корнелии, горя желаниемувидеть свою Шерри и объяснить причину столь долгого молчания, и не застанет еедома… Теперь ей даже не удастся хоть что-нибудь узнать о его судьбе…

Шерри закрыла глаза и как живых увидела перед собой Рафи,Спящую Собаку и отца в гостиной тетушки. И во всем виновата она. Никто незаставлял ее сопровождать Чариз в Англию. И дело было не только в деньгах.Конечно же, нет. Она даже во сне видела Англию с того самого дня, как началаувлекаться романами. Они пробудили в ней желание путешествовать и предаватьсямечтам, и она ничего не могла с этим поделать, даже с помощью тетушки.

Но такого поистине невероятного приключения, какое произошлос ней, она и в дурном сне не видела. Вместо того чтобы находиться в класснойкомнате со своими маленькими ученицами, восторженно внимавшими ей, что бы онани делала — читала ли им, учила ли их красивой походке, — она оказалась вловушке в чужой, недружественной стране, совершенно бесправная, напрочь утративсвое блестящее остроумие и холодное мужество, которыми так гордилась.Предстоящая встреча с аристократом, защищенным, по словам Мэг, британскимизаконами, не сулила ничего хорошего. Стоит ему узнать о случившемся, причемисключительно по ее вине, как месть не заставит себя ждать.

Шеридан буквально парализовал страх, и, не в силахпреодолеть это столь ненавистное ей чувство, она задрожала при мысли о том,сколько горя причинила всем, кто верил ей и любил ее.

Всегда жизнерадостная, пышущая здоровьем, она сразупочувствовала себя слабой и обезумевшей от отчаяния; голова пошла кругом, передглазами все поплыло, и она схватилась за стул, чтобы не упасть. Потом черезсилу открыла глаза, набрала в легкие воздуха, поправила прическу, потянулась кплащу и ободряюще улыбнулась насмерть перепуганной горничной.

— Пора встретиться с этим ужасным бароном и узнать, что меняждет, — сказала она, напустив на себя беззаботный вид и тут же, уже серьезно,добавила:

— Оставайся здесь и постарайся никому не попадаться наглаза.

Если через несколько часов я не вернусь, либо незаметноуйди, либо, что еще лучше, спрячься на судне. Может быть, тебя, к счастью, необнаружат, а утром судно уже будет в море. Кто знает, не бросит ли нас барон втюрьму. Зачем же обеим рисковать?

После относительной тишины и покоя в их крохотной, тусклоосвещенной каюте шум и суета на залитой светом палубе казались настоящимкошмаром. Одни грузчики тащили по трапу чемоданы и корзины, другие навстречу имволокли коробки и ящики с провиантом на обратный путь. Над головой скрипелилебедки, они перебрасывали клети с грузом через борт и опускали их на пирс.Шерри осторожно спускалась по трапу, высматривая в толпе мужчину, английскогоаристократа, по ее понятиям, худого, бледного, чопорного и напыщенного, со злымнадменным лицом, облаченного в шелковые бриджи и увешанного побрякушками, чтобыпроизвести впечатление на свою невесту.

Вдруг она заметила на пирсе высокого загорелого мужчину,нетерпеливо похлопывавшего себя перчатками по бедрам, и мгновенно догадалась,что это и есть барон. Хотя вместо бриджей на нем были длинные темные панталоныи никаких украшений под раздуваемым ветром плащом, ни золотой цепочки от часов,ни золотой печатки, весь его облик несомненно свидетельствовал о его высокомпроисхождении. Судя по квадратной челюсти, человек он был хладнокровный иволевой и весь, от широких плеч до самых носков сверкающих ботинок, излучалуверенность и силу. Он уже заметил Шеридан и, хмурясь, наблюдал за ееприближением. От страха душа у девушки ушла в пятки.

За два дня до прибытия судна в порт она еще надеялась как-тоуспокоить, умаслить и урезонить рассерженного жениха, но сейчас эта надеждаразвеялась в прах, стоило ей увидеть, как его густые темные брови сошлись напереносице, и она подумала, что легче смягчить камень, чем этого господина.Наверняка удивляется, почему нет его невесты, Чариз Ланкастер, а вместо нее кнему направляется она, Шеридан Бромлей. Сразу видно, как он взволнован.

На деле же Стивен вовсе не был взволнован, лишь удивлен. Оножидал, судя по описанию дворецкого, увидеть совсем юную легкомысленную девицус прыгающими кудряшками и розовыми щеками, всю в оборках и кружевах, а передним в мерцающем свете фонарей появилась бледная с серьезным выражением лицамолодая женщина с высокими скулами, необычайно большими светлыми глазами,коричневыми бровями вразлет и длинными ресницами. Цвет волос определить былотрудно, их скрывал капюшон. Никаких кружев и оборок, скромный, но очень удобныйкоричневый плащ, и когда Стивен протянул руку для пожатия, то невольно подумало том, что Берлтон был либо помешанным, либо слепым, охарактеризовав своюневесту как прелестную малышку.

Несмотря на сдержанность, она выглядела такой напряженной ииспуганной, словно предчувствовала эту ужасную беду, поэтому Стивен решилрассказать все сразу, без обиняков. Так, казалось ему, будет лучше для обоих.

— Мисс Ланкастер, — сказал он, мимоходом представившись, —очень сожалею, но произошел несчастный случай. — И, остро ощущая свою вину,мрачно добавил: