— Простите, что прервал ваш отпуск, — повторил Стивен, — нодело срочное еще и потому, что надо испробовать все способы для восстановленияпамяти бедной девушки, и в этом смысле я очень надеюсь на ее родных и друзей.

Вечером Стивен, как и обещал, пошел навестить Шеридан.Обычно он делал это дважды в день и, хотя старался не задерживаться и вел себясухо-официально, ждал этих визитов с нетерпением. На его стук в дверь ответа непоследовало. Он снова постучал — молчание. Значит, и горничной там нет или жеона заснула, несмотря на его строгий приказ ни на минуту не оставлять девушкуодну. Но куда подевалась сама больная? Стивен был вне себя от волнения. Неужелиона поднялась с постели, упала, а рядом не оказалось никого, кто мог бы ейпомочь? Или же она не отвечает, потому что снова потеряла сознание?

Распахнув дверь, он буквально ворвался в комнату, но никогоне увидел. Постель была аккуратно застелена. И эта маленькая глупышка, игорничная, обе решили пренебречь его указаниями! Вдруг до него донесся легкийшум. Стивен быстро обернулся и застыл на месте.

— Я не слышала, как вы вошли, — сказала девушка, появившисьиз гардеробной. На ней был белый, чересчур просторный для нее халат, в руке —щетка для волос, на голову небрежно наброшено голубое полотенце. Босая, она какни в чем не бывало стояла перед ним, видимо, не испытывая ни малейших угрызенийсовести из-за того, что нарушила его запрет и встала с постели.Переволновавшись, Стивен в первый момент испытал раздражение, но тут жепочувствовал облегчение и даже повеселел, заметив, что халат у нее подпоясанзолотистым шнуром, наверняка снятым ею с гардин. С едва видневшимися из-подхалата босыми ступнями и светло-голубым полотенцем на голове она напоминалабосую Мадонну. Только у настоящей Мадонны на губах играла безмятежная, чарующаяулыбка, а у этой выражение лица было одновременно смущенное, укоризненное иужасно несчастное.

— Либо вы совершенно ненаблюдательны, милорд, либо плоховидите.

В полном недоумении Стивен осторожно сказал:

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Мои волосы, — с убитым видом произнесла она, ткнувпальчиком в то, что скрывалось под полотенцем.

Видимо, даже после наложения швов из раны продолжаласочиться кровь, и волосы от нее потемнели, подумал Стивен.

— Это смоется, — заверил он ее.

— О, не думаю, — многозначительно произнесла она. — Я ужепробовала.

— Не понимаю…

— Я вовсе не шатенка… — пояснила она, сорвав с головыполотенце и с отвращением поймав одну прядку. — Взгляните! Я рыжая.

В голосе ее звучало отчаяние, зато Стивен буквально онемел,не в силах оторвать взгляд от роскошной огненной копны сверкающих волос,низвергшихся каскадом на ее плечи, грудь и спину. Девушка выпустила прядку,которую держала, и она заструилась между ее пальцами, как расплавленное золото.

— Иисусе!.. — выдохнул он.

— Они такие… рыжие-бесстыжие! — жалобно произнесла она.

Только сейчас Стивен осознал, что, будь он настоящимженихом, не пришел бы в восторг от того, к чему по идее должен был давнопривыкнуть, и перестал созерцать это потрясающее зрелище.

— Бесстыжие? — переспросил он, сдерживая смех. Она кивнула ис досадой убрала с лица это роскошное покрывало из волос.

— Значит, они вам не нравятся?

— Конечно, нет. Недаром вы от меня скрыли, какого они цвета.

Стивен кивнул, ухватившись за этот предлог, и снова впилсяглазами в ее волшебные волосы, великолепно оттенявшие тонкие черты лица имраморную белизну кожи.

Заметив, что Стивен в восторге, Шеридан изумленно спросила:

— А вам нравятся?

Стивену они нравились. Ему нравилось в ней все. И он, незадумываясь, ответил:

— Очень. Полагаю, рыжие волосы редко встречаются в Америке.

— С чего вы взяли? — Шеридан собралась ответить, нозапнулась. Потом сказала. — Насчет Америки не знаю, а вот в Англии они навернякаредкость. Я заставила признаться в этом горничную. Она сказала, что никогда вжизни не встречала таких волос, и была очень удивлена.

— Чье мнение для вас важнее? — спокойно спросил он.

— Ну, если вы так ставите вопрос… — сказала она, оробев,взволнованная его ласковой улыбкой. До чего же он красив, этот загорелый,сильный мужчина, глаз не отведешь. Просто не верится, что всем женщинам своейстраны он предпочел ее. Очарованная его обаянием и Тонким юмором, она каждыйраз с нетерпением ждала его появления. Но он был так сдержан и немногословен вовремя своих визитов, что ей не удавалось ничего узнать ни о себе, ни о нем, ниоб их отношениях в прошлом. Ей стало невмоготу пребывать в неведении. Ведьнеизвестно, когда к ней вернется память.

Она понимала, что лорд Уэстморленд беспокоится о ней ивсячески ее оберегает, но сейчас она поднялась с постели, приняла ванну, вымылаволосы и надела халат. Пусть граф увидит, что она в состоянии задавать вопросыи выслушивать ответы. Ноги у нее были как ватные, то ли от слабости послеперенесенной травмы, то ли в результате нервного напряжения, поройиспытываемого ею в присутствии графа.

— Присядем? — Она кивнула на обитые шелком диванчикинеподалеку от камина. — Я так долго валялась в постели, что ноги не держат.

— Почему вы сразу не сказали? — нахмурившись, спросилСтивен, пропуская ее вперед.

— Не знала, разрешено ли мне сидеть.

Она удобно расположилась на софе, подвернув под себя ноги иаккуратно расправив полы халата.

Видимо, она забыла, подумал Стивен, что хорошо воспитанныемолодые леди не принимают посторонних мужчин у себя в спальне. Впрочем, и самон нарушил приличия, раз находится здесь. Но поскольку он не мог отказать себев таком удовольствии, то решил проигнорировать оба эти соображения.

— Вы сказали, что не знаете, разрешено ли вам сидеть. Какэто понимать?

Она в смятении отвернулась к камину. Какая жалость! Теперьнельзя любоваться ее лицом, и он возликовал, когда девушка снова повернулась кнему.

— Я поняла из слов Констанцы, горничной, что вы граф. Онавзглядом молила Стивена опровергнуть этот факт, что делало ее в его глазахсамой удивительной женщиной на свете.

— Ну и что, что граф? — спросил он.

— А то, что мне следует называть вас» милорд «, — ответилаона и, когда он вопросительно посмотрел на нее, призналась: